Словно птица

— Спасибо, Айла.

Я замираю, жду, что еще он скажет. Он стоит совсем близко, так близко, что может меня обнять. Но он отворачивается к шкафу и достает оттуда брюки. Садится на кровать и надевает их.

— Я нашел кучу информации о том, как лебеди пользуются крыльями, — говорит он. — Не волнуйся, я в точности объясню тебе, что нужно делать, когда мы окажемся на озере.

— Я все-таки не уверена, что смогу бежать с этой штукой на спине, понимаешь?

— Ну и ладно. Мы спустимся к озеру, я посмотрю на лебедя, ты попробуешь пробежаться с крыльями, ну и если получится, то получится. А если нет…

— Рада, что ты тоже понимаешь, насколько это безумная идея, — быстро говорю я. Потом вытаскиваю из шкафа сложенное шерстяное одеяло и сую его Гарри в руки.

— Осталось только взять инвалидное кресло из соседней комнаты, — говорит он.

— Инвалидное кресло?!

— Если хочешь быть уверена, что ничего не случится… Не факт, что я смогу сам одолеть всю дорогу.

Я выскальзываю в коридор, открываю соседнюю с палатой Гарри дверь. Там что-то типа кладовки. Беру оттуда инвалидное кресло и закатываю его в палату. Гарри усаживается, а я накрываю ему колени одеялом.

— Возьми еще одно на всякий случай, — просит он.

Вторым я аккуратно и плотно укутываю ему ноги.

— Если кто-нибудь спросит, мы просто решили покататься по коридорам, поняла? — предупреждает он.

— Да, я скажу, что ты никак не можешь уснуть, — киваю я.

Он подъезжает к двери, но мне вдруг становится очень страшно, и я не могу сделать ни шага.

— Ну давай, птичка, — шепчет он. — Пошли.

Гарри поворачивается и смотрит на меня очень серьезно, и я понимаю, что сейчас назад пути уже нет. Он отправится на озеро со мной или без меня. Я должна, по идее, радоваться этому. Ночью озеро будет совсем другим, темнее и тише, а Гарри наконец посмотрит на лебедя. Ведь именно этого я и хотела, правда же?

— Сам будешь виноват, если тебе станет плохо, — говорю я.

Гарри торжественно прижимает руку к груди.

— Беру всю ответственность за это на себя, — обещает он, слегка ухмыляясь. Мне так хочется поймать, задержать эту усмешку.

Я натягиваю дедушкину шапку поглубже на голову Гарри. Мне в руку падают пряди его волос. Он следит за моей реакцией.

— Скоро я все их сбрею, — говорит он. — А то уже похож на линяющего кролика.

Он вздыхает, улыбка исчезает с его губ.

Я опускаюсь на корточки, чтобы оказаться вровень с его лицом.

— Ничего подобного, — мягко возражаю я. — Ты похож на птенчика, у которого еще не выросли все перья.

Он подавляет смешок:

— В этом вопросе я тебе доверяю.

Я плотнее обматываю шарф вокруг его шеи и еще раз подтыкаю одеяла вокруг ног.

— Давай сегодня обойдемся без происшествий, — говорю я.

Гарри закатывает глаза, но позволяет мне себя укутать. Я беру крылья с кровати и кладу ему на колени.

Глава 52

Просто чудо, что нам удается выбраться из больницы и никто не останавливает нас по дороге. Я качу кресло по краю парковки и постоянно кручу головой.

— Прекрати, — шипит Гарри. — Из-за тебя мы выглядим подозрительно.

Я фыркаю.

— Как будто так мы не выглядим подозрительно — в час ночи по морозу везем инвалидное кресло через автомобильную парковку!

Он прячет улыбку под шарфом. У меня колотится сердце. Кажется, оно бьется даже сильнее, чем тогда, когда я ехала на велосипеде. И бабочки в животе опять проснулись. Они буквально бьются мне в ребра каждый раз, когда я смотрю на Гарри. Я прислоняюсь к покосившейся ограде и прижимаю руку к груди. Вдруг я сейчас потеряю сознание, прямо как папа? Вдруг у меня с сердцем тоже что-то не так?

— Слышишь? — спрашиваю я Гарри, не отнимая руки от груди. — Как-то уж очень громко оно стучит.

Но Гарри занят тем, что отодвигает металлическую сетку ограды.

— Прекращай паниковать, просто помоги мне пролезть через эту дыру, — говорит он.

Он подъезжает на кресле вплотную к ограде, чтобы крепче ухватиться за сетку; я помогаю ему, и вместе мы отгибаем достаточно большой кусок, чтобы кресло тоже прошло.

— Надеюсь, это транспорт повышенной проходимости, — говорю я, катя кресло по куче пивных банок и сигаретных окурков. Подскакивая, Гарри стискивает зубы. Хорошо, что небо чистое, а луна светит ярко. Так можно следить за тенями среди деревьев. Когда мы углубляемся в рощицу, я расслабляюсь, и сердцебиение замедляется.

Наконец мы добираемся до озера. Гарри крепко держит крылья на коленях и озирается вокруг. Потом достает телефон из кармана, проверяет, ловит ли здесь сеть, и натягивает шарф до самого рта.

— И где она? — шепчет он.

— Сейчас приплывет, — отвечаю я.

Как только я это произношу, сразу замечаю ее. Словно призрак, птица скользит по темной воде. Лунный свет падает на ее перья, и они сверкают. Интересно, это уже начало появляться белое взрослое оперение? Я подкатываю Гарри ближе к берегу; мне приходится толкать кресло изо всех сил: колесики застревают в мягкой земле. Лебедь плывет к нам и останавливается совсем близко. Она смотрит сначала на меня, потом на Гарри. В ее глазах совсем нет страха. Я жду, когда Гарри тоже это увидит.

Но он говорит только:

— У меня нет с собой хлеба.