Словно птица

Я пытаюсь сесть, но позвоночник пронзает острая боль. Я вскрикиваю. Дедушка тут же подскакивает ко мне и помогает поудобнее устроиться на подушках.

— Я тебя осмотрел, — говорит он. — Ничего не сломано. Я позвонил маме, когда нашел тебя.

Мне хочется вытянуть руку и коснуться его лица, просто чтобы убедиться, что он мне не снится. Мне уже гораздо теплее. И лебедей не слышно.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Дедушка просовывает руку мне под спину, поддерживает меня. Его рука — как лебединые крылья, поднимавшие меня вверх в полете. Мне хочется спросить его, летала ли я на самом деле. Хочется узнать, что он видел. Я смотрю в окно и вижу светло-голубое небо — и никаких птиц.

— Ты бежала, — говорит дедушка, — от больницы в этом направлении. Я услышал, что лебеди прилетели, и вышел на улицу, чтобы посмотреть, что творится на озере. Там я тебя и нашел. Ты долго проспала.

Дедушка внимательно смотрит на меня. Кажется, он хочет сказать мне что-то важное. Тут до меня доходит.

Папа.

Я стремительно сажусь, чувствуя острую боль в руках и ногах. Дедушка пытается снова откинуть меня на подушки, но я сопротивляюсь. Сначала мне нужно все узнать.

— Что случилось? — спрашиваю я шепотом. — Папа…

Я вспоминаю кислородную маску у него на лице. Мамино выражение лица в палате. Чувство опустошенности. Сглатываю, пытаясь прогнать подступившую тошноту, и жду дедушкиного ответа.

Дедушка берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

— Твой отец… Врачи думают, что он справится… Он начал реагировать на лечение.

Я не отвожу от него глаз. Прислушиваюсь к его дыханию.

— Я думала… — пытаюсь я выговорить, — я думала, что он…

В горле встает комок, глаза наполняются слезами. У дедушки глаза тоже мокрые.

— Знаю, — говорит он. — Я и сам так думал.

Он крепко обнимает меня. От его свитера пахнет костром и чем-то жареным, а все тело напряжено. Интересно, когда он последний раз кого-нибудь обнимал?

— Давай я отвезу тебя в больницу, — предлагает он.

И отодвигается от меня. Садится на корточки, вытирает руками лицо.

— Хочешь поехать сейчас? — спрашивает он. — Или лучше еще немного полежать?

— Давай поедем сейчас.

Я встаю, а дедушка поддерживает меня за талию. Он почти несет меня к машине. На улице так холодно. Гораздо холоднее, чем во все последние дни. От нашего дыхания вылетают огромные клубы пара. Я прошу дедушку остановиться на минуту, чтобы послушать лебедей. Отсюда мне их не видно, но я знаю, где они: на дедушкином озере, всего в нескольких сотнях метров отсюда. Дедушка поворачивает голову и тоже прислушивается. Я закрываю глаза. Интересно, мой лебедь тоже там? Открываю глаза и смотрю на дедушку: он все еще прислушивается.

— Их здесь не было шесть лет, — бормочет он.

— Я знаю. С тех пор как бабушка…

Слова застревают у меня в горле, я поднимаю глаза на дедушку. Он кивает.

— Да, с тех пор.

Он внимательно смотрит на небо над озером и слегка качает головой.

— Я так хотел, чтобы она это увидела, перед тем как… — Он не может подобрать слова, закашливается. — Она не должна была умирать в четырех стенах. Она так любила природу.

Он смотрит не на меня, а вперед, на машину. И идет в ту сторону. Я позволяю ему меня увезти. Еще будет время вернуться и посмотреть на лебедей. Раз стая нашла себе стоянку, она пробудет тут некоторое время. Я думаю о своем лебеде, плавающем вместе с остальными. Хоть мне и приходится цепляться за дедушку, чтобы добраться до машины, я очень рада, что сумела привести ее сюда.

Дедушка заводит мотор и медленно выезжает на шоссе. На кольцевой дороге — ни одной машины, кроме нашей. Все еще спят. Смотрю, как мелькают поля за окном: наверное, по ним я бежала накануне вечером. От мороза они кажутся блестящими. На проводах сидят скворцы. Интересно, как птице это удалось? Как она долетела? Это я ей помогла? Я показала ей путь или она сама как-то догадалась, где стая, и ей нужно было до них добраться?

Я растягиваюсь на сиденье, кладу голову дедушке на плечо.

— На этот раз ты пойдешь со мной, — говорю я ему, — прямо в больницу. Ему нужна поддержка всех нас.

Глава 64

Я заставляю дедушку припарковаться, потом жду, чтобы он тоже вышел из машины. Он достает носовой платок и вытирает лицо.

— Я ненадолго, — говорит он.

Мы входим вместе. Я держу его под руку. Он кашляет, шмыгает носом, мнется. Внизу мы ждем лифт.

— Ты же не исчезнешь на этот раз, правда? — спрашиваю я. — Когда мы доберемся до папиного отделения?

Дедушка прижимает платок к носу и громко сморкается. Смотрит на других людей у лифта.

— Я побуду там, — отвечает он, — но недолго. Кажется, доктора и сами неплохо справляются с твоим отцом.

Я веду его по коридору к отделению реанимации. Мама ждет перед дверью. Я скрещиваю руки на груди, жду, что сейчас она возьмет меня за плечи и начнет отчитывать. Но она только обнимает меня. Я вдыхаю цветочный аромат ее кофты.

— Прости меня, — говорит она. — Нужно было подробнее рассказать тебе, что происходит. Ты так быстро убежала, что я ничего не успела тебе объяснить. — Она отодвигается от меня и смотрит мне в глаза. — Мы с Джеком волновались.