Словно птица

— Сильными препаратами убьют весь мой костный мозг и раковые клетки, потом подготовят тот немецкий костный мозг и введут мне его через этот катетер.

Он прикасается к тому месту у себя на груди, где я видела две трубки.

— И будем надеяться, что моему организму это понравится. А иначе…

Он прерывается на полуслове и смотрит в сторону.

Меня пробирает дрожь.

— А сколько… — шепчу я, — сколько времени у тебя будет, если твой организм его не примет?

Гарри по-прежнему не смотрит на меня.

— Не знаю точно… Наверно, совсем немного.

Он так загрустил, что мне очень хочется хоть немного развеселить его.

— А знаешь, что говорят про немецкий костный мозг? — спрашиваю я.

— Что?

— Что он лучший! Крепче и сильнее всех остальных. Это не хуже, чем сделать себе титановый позвоночник. Ты станешь сильным, как Росомаха.

Он улыбается.

— Хорошо бы.

Его голос звучит совсем тихо. Он хочет сказать что-то еще, но не может. А мне и этого достаточно. Я и так знаю, что он хочет сказать. Я и сама думаю о том же. У Гарри есть только пятьдесят процентов. Пятьдесят процентов вероятности, что операция поможет. Он может умереть даже в день пересадки. Я прижимаюсь к нему и обхватываю руками его грудь. Через пижаму чувствую трубки, которые давят мне на щеку, но все равно зарываюсь в него носом и вдыхаю его сосновый запах. Чувствую, как подрагивает его грудь, как будто он сдерживает в ней целую лавину слез. Но вскоре он расслабляется, прижимается щекой к моим волосам и дышит мне в самое ухо. Я долго его не отпускаю.

Наконец Гарри отстраняется.

— Ну, давай расскажи мне, — просит он. — Ты снова ходила на озеро?

— Откуда ты знаешь?

— В тебе всегда что-то меняется после этого. Как будто появляется какая-то искра. И это заразно. К тому же лебедя больше нет на озере, и, как я понял, без твоего участия тут не обошлось.

И я все ему рассказываю.

— Я нашла ее стаю. И отвела ее к ним.

Я рассказываю, как бежала через поля и как потеряла сознание у озера. Рассказываю даже о своем сне, в котором я летела вместе с птицами.

— Было так похоже на правду, — шепчу я. — Я прямо чувствовала, что лечу. Мне казалось, что лебеди летят вместе со мной над дедушкиным озером.

Гарри смотрит мне в глаза.

— Ну это ведь уже не в первый раз.

Он улыбается, и я понимаю: он вспоминает, что произошло той ночью на озере. Потом отворачивается к окну.

— Теперь, когда птица нашла свою стаю, как ты думаешь, она останется с ними? В смысле, сюда она больше не вернется? — Он внимательно осматривает поверхность озера.

— Ты будешь по ней скучать?

— Думаю, да. — Гарри пожимает плечами. — На что мне теперь смотреть?

Он двигается к стенке, чтобы я могла сесть на кровать рядом с ним. Мы оба смотрим на озеро.

— Я буду тебя навещать, — говорю я.

— Обещаешь? — Он снова обращает ко мне взгляд. — Ты ведь не забудешь меня, когда твой папа поправится?

Я удивленно поднимаю брови:

— Ты что?!

Гарри откидывается на подушки.

— А кстати, как он?

И я рассказываю все про папу. Рассказываю, как накануне решила, что папа умирает. С Гарри так просто разговаривать. Кажется, с ним я могу обсуждать что угодно. Пока я говорю, он крепко держит меня за руку.

— Обещай мне еще кое-что, — просит он.

— Что?

— Обещай, что мы еще раз посмотрим на лебедя до того, как меня отправят в изоляцию.

Я смотрю в его ясные глаза.

— А если она сюда не вернется? Если останется на дедушкином озере?

— Тогда я спрошу у своего врача, можно ли мне съездить туда с тобой, всего один раз…

— А тебе разрешат?

Он улыбается:

— Может быть. Если я буду просить и умолять и вдобавок скажу, что это мое последнее желание.

— Эй! — Я щиплю его за руку. — Не смей даже шутить на эту тему!

Потом я поднимаю мизинец и говорю ему, что мы должны сцепиться мизинцами: это называется «рукопожатие феечек».

— Обещаю, — ласково говорю я.

Гарри снова смеется и всматривается в мое лицо, пытаясь что-то понять. Он долго не отпускает мой палец.

— Так и буду тебя теперь держать, — говорит он.

И я очень хочу, чтобы так и было.

Глава 66

Я встречаюсь со всеми в кафе на первом этаже. Джек истязает картонный кофейный стаканчик: отрывает от него куски. Дедушка тоже там, но ничего не пьет. Он весь напряжен, и по его виду я понимаю: ему не терпится уехать отсюда.

— Ты навестил папу? — спрашиваю я.

Он кивает, продолжая разглядывать остальных посетителей.

— Он выглядит лучше, чем я ожидал. В этот раз врачи более профессиональные.

Он быстро встает, со скрипом отодвигая стул. Приподняв брови, смотрит на маму.

— Ну, до встречи, Кэт.

— Пока, Мартин.

Она улыбается, и я понимаю, как она рада, что он все-таки пришел сегодня. Потом мама смотрит на меня, слегка удивленно.

— Ты молодец, — говорит она. — А он и правда готов на все ради тебя!

Она придвигает ко мне стаканчик с горячим шоколадом и рассказывает, что будет дальше:

— Еще несколько дней за папой будут внимательно наблюдать, просто чтобы убедиться, что он идет на поправку. Будут помогать ему привыкнуть к новому клапану.

— А когда его выпишут? — спрашивает Джек.

Мама наклоняется к нему и собирает со стола кусочки стаканчика, которые он накидал.