Слово Божие и слово человеческое. Римские речи

Сегодня Греция, исторический символ европейского самосознания, – это особая тема. То же самое относится к более северным землям Восточной Европы – прошу прощения перед другими сопредельными странами, но я не могу представить себе Европу без романов Достоевского и Толстого или без музыки Шопена. Таким образом, я буду говорить по большей части о России, родине Достоевского, и о Польше, родине Шопена. Россия и Польша! Между этими двумя странами в истории неоднократно происходили конфликты. По существу это были политические конфликты, корень которых в соперничестве XV–XVII веков между двумя столицами – Краковом и Москвой, двумя возможными центрами одного геополитического процесса. Конфликты эти помимо прочего подпитывались и конфессиональными расхождениями. Русский народ, православный, явно более привязан к собственной византийской традиции; он дал миру такие вещи, как иконы, книгу под названием «Откровенные рассказы странника духовному отцу своему», руководство аскета о молитве в уме, переведенное на все самые важные европейские языки, другие тексты о так называемых «старцах», то есть о монахах, обладающих даром духовного провидения и мудрости. Мы их встречаем и в «Братьях Карамазовых» Достоевского. Что касается Толстого, то у него действительно случился серьезный конфликт с Православной Церковью, а его суровый морализм искал пример для подражания в вере простого русского крестьянина. Что же до верующих поляков, то они очень эмоциональные и страстные католики, и вовсе не случайно, что нынешний Римский Папа, необычайно много сделавший для преодоления холодной войны и разделения между двумя Европами, – поляк. Его родная земля этого заслуживает! И эта исключительная и эмоциональная роль поляков в католической культуре находит убедительное отражение в национальной литературе, особенно в поэзии, начиная с великого поэта XVII века Яна Кохановского, известного своими поэтическими переводами псалмов, через классический период XIX века и доходит до наших дней, до священника-поэта Яна Твардовского, который выражает свой подлинный духовный опыт очень сдержанно и неброско, не без легкого юмора. Есть и другие поэты, не менее значительные.

В действительности историческое расхождение двух традиций имело в эпоху религиозных конфликтов левый уклон. С обеих сторон были жертвы. Никто не может это оспорить. Но даже в самые тяжелые моменты религиозные контакты были на самом деле возможны. Королевская часовня в Кракове гордится фресками и иконами русских художников. В духовной русской (и украинской) литературе XVII века мы находим отзвуки польской католической духовности. Назову только одно, но великое имя: святой Димитрий (Туптало) Ростовский (1651–1709). Это был православный русский иерарх украинского происхождения, важнейшая фигура не только русской духовности и теологии, но и нашей литературы. Он был первым драматическим поэтом, который принял за образец известные иезуитские каноны литургической драмы. Он был аскетом и жил в крайней бедности. Единственным его достоянием было великолепное собрание книг – особенно на латыни и на польском языке! Не только на его поэзии, но и на его духовных богатствах отразилось блестящее знание католических авторов. Оставаясь искренним приверженцем православия, обладая внутренней верой иерарха своей Церкви, он имел отвагу не только открыто поддерживать некоторые католические доктрины (в ту пору вполне приемлемая вещь в обиходе) украинской православной культуры, но и прославлять святую Клару Ассизскую как пример женского благочестия и переводить лично для себя некоторые типичные католические молитвы, как, например, «Anima Christi»[308]. И такое было возможно в эпоху самого обостренного религиозного конфликта! Как вы видите, диалог между христианами различных конфессий не является изобретением на идеологической основе нашей экуменистической эпохи: такой диалог был необходим в любую эпоху, поскольку обмен духовным опытом способствует плодотворной теологической деятельности ума.