Слово на житие прп. Петра Афонского

Посмотрите [же], какова благоискусность божественной мудрости, и преизобилье попечения Божия о людях, и непреодолимое стремление спасти [нас]. На родине этого дивного отца вновь разразилась война с арабами. [118] Петр, который, видимо, был вполне обучен военному делу, [119] вместе с соплеменниками отправился в бой, и [случилось так, что] был захвачен в плен чужеземцами. Враги увели пленника далеко от родной земли; и стопы его не желают идти вглубь чужой и враждебной страны. Его заточили в темницу, [120] откуда невозможно бежать, ноги его скованы цепями, он мучается от недостатка пищи и претерпевает множество невыносимых [лишений]. [Петр] отчаивается, прощается с жизнью, [121] и наконец обращается к Богу. Он дает обет посвятить свою жизнь Ему Одному, если увидит вольный свет и спасется от обступивших его ужасов. А как же [решил] Бог, Который одновременно скор [на помощь] и Промыслитель? Он сдерживает [Свою] стремительность [122] и позволяет, чтобы страдания продлились дольше, — несомненно, промышляя о том, чтобы просящий укрепился [в своем намерении]. Ибо людям, избавившимся от мучения, свойственно легко пренебрегать данными тогда обетами, если только они не приобрели твердости в таковых. [123]

§ 7

Τί τὸ ἐντεῦθεν; Δι’ ὀνείρων αὐτῷ τά τῆς ὑποσχέσεως ἐμπεδοῖ καὶ αὐτόν ὄναρ ἐπιπέμπει τούτῳ τὸν μέγαν έν ἱεράρχαις καὶ πατράσιν ἁγίοις Νικόλαον, ὃν καὶ αὐτός ἐπεβοᾶτο θερμότερον, ἅτε τής πρὸς θεόν αὐτοῦ παρρησίας πεπειραμένος καὶ διά θαύματος αὐτόν ἄγων, πολλοῖς καὶ πρότερον κεχρημένον [124] ὑπέρ αύτοῦ θαύμασιν. Ὃς δή καὶ φανείς ούχ άπαξ, άλλ’ ἤδη καὶ δίς, πολύ κατεμέμφετο τὴν τοῦ ἀνδρός ἀβουλίαν, πολλάκις μὲν δή καὶ πρότερον εὐξαμένου τὴν ἀπό τοῦ κόσμου φυγήν, ὡρμημένου δὲ μηδ’ ὁπωσοῦν ἔργω τὴν εὐχήν ἀποδοῦναι. Ταύτη τοι δικαίως, ἀρτίως ἔφασκεν, οὐτ’ αὐτός εἰσακούη κἀγώ πείθειν ἥκιστα δύναμαι, πρεσβείαν ὑπέρ τῶν σοὶ συνοίσειν μελλόντων πρὸς θεόν ποιούμενος. Ἀλλὰ γὰρ, εἴ μοι πείθη, και ἄλλον δή τινα τῶν μέγα παρά θεῶ δυναμένων ἐπικέκλησο [125] βοηθόν, ὥστε μοι συμβαλέσθαι [126] σπουδήν ὅ,τι πλείστην ὑπέρ σοῦ ποιουμένω.

Что же далее? [Господь] через сновидения подтверждает Петру нерушимость Своих обетований и посылает к нему, в сонном видении, великого во иерархах и святых отцах Николая, которого Петр и сам со всею теплотой призывал, ибо знал о его дерзновении пред Богом и почитал его как чудотворца, ибо еще раньше сотворил он в отношении Петра множество чудес. Итак, Николай явился ему не один, но два раза, и сильно порицал нерешительность того мужа: ибо и прежде Петр часто давал обет бежать от мира, но нисколько не стремился исполнить [его] на деле. Поэтому Николай тогда справедливо говорил: «Ты сам не повинуешься, так что я вряд ли смогу убедить [Бога], ходатайствуя перед Ним, дабы Он помогал тебе в будущем. [127] Но если ты [ныне] покорен мне, — призови [в помощь] некоего другого заступника из тех, кто велик пред Богом, дабы он содействовал мне старанием большим, чем то, которое я прилагаю ради тебя».

§ 8

Πέτρου δὲ ἀνθυπενεγκόντος, [128] και τίς άρα μεῖζον ή σύ δύναται; Συμεώνης, τὸν εἰπεῖν, Συμεώνης ἐκεῖνος, ὃς εὑ μάλα πρεσβυτικάς πάλαι ποθ’ ὑπάνηκε χεῖρας καὶ τεσσαρακονθήμερον ὑπανέσχε τὸν πρό τῶν αἰώνων θεόν. Ἀλλ’ ὁ μὲν [129] μετὰ τὴν εἰσήγησιν ἀπιών ὤχετο. Πέτρου δὲ παραυτά τὸν ὕπνον ἀποσεισαμένου, πολύς ἐπὶ στόμα Συμεώνης ἠν· καὶ βοῶν οὐκ ἀνῆκεν, ἀντιβολῶν οὐκ ἐνέδωκεν, ἕως ἔπεισε· τῆ γὰρ ὑστεραία πάλιν ἐφίσταται ὁ Νικόλαος καὶ ἀνατεῖναι [130] πρὸς Συμεώνην ἐπιτάττει τάς ὄψεις. Ὁ δὲ ταχύς ἐπεστραμμένος, ἐπιτερπές ὁρᾶ [131] θέαμα· σεμνόν ὅ,τι μάλιστα καὶ πολιόν ἄνδρα, κατά τό παλαιόν ἔθος ἀρχιεπατικῶς ἐσταλμένον, χρυσοῦ τε ράβδω κοσμίως ἐπερειδόμενον καὶ πρὸς αὐτόν ἐπίχαρί τι καὶ προσηνές ἐνορῶντα και τὴν ἄφεσιν εὐαγγελιζόμενον, εἴπερ ἄρα καὶ τάς πρὸς θεόν συνθήκας εἰς ἔργον ἀγαγεῖν προθυμεῖται. Τοῦ δὲ Πέτρου συνθεμένου προθύμως, ἐκεῖνος ὅποι δὴ βούλοιτο [132] βαδίζειν ἀδεῶς ὑπηγόρευεν, ἐξιόντα τῆς εἱρκτής. Τοῦ δὲ τὸν [133] περὶ τούς πόδας αὐθις ἐπιδεικνύντος δεσμόν καὶ τὸ ἐπίταγμα τῶν ἀδυνάτων εἰναι διατεινομένου παντάπασιν, ήρεμα μετεωρίσας ὁ θεοδόχος τὴν καλόν ἀπαστράπτουσαν ἐκείνην ράβδον, ἄκρα ταύτη ψαύει τῶν δεσμῶν καὶ χρυσῶ τὸν σίδηρον ὡς ἀράχνης, ὅ φασιν, ἱστόν ἀπονητί διατέμνει· καὶ ὁ Πέτρος εὐθύς, οὐχ ὅπως τῶν πεδῶν [134] ἐκείνων, ἀλλὰ καὶ παντός ἐκτὸς περιτειχίσματος, ώ τοῦ θαύματος, έν ἀκαρεῖ χρόνου γίνεται, καὶ Νικόλαον μόνον συμπαρομαρτοῦντά οί βλέπει, [135] καὶ πείθοντα μηκέτ’ ὄναρ, ἀλλ’ ὕπαρ είναι τὴν δεδομένην ἐλευθερίαν· πρὸς δὲ καὶ πόρον ἐφοδίων ὑποδεικνύντα, κῆπον δή τινα πολυειδέσι τεθηλότα δένδροις καὶ πολλοῖς τῶν ἐδωδίμων βρίθουσιν. Ἐν τούτοις, ὁ μὲν συλᾶν εὐλαβούμενος οὐδ’ ἄκρῳ δακτύλω, τὸ τού λόγου, ψαύειν τῶν καρπῶν ἐκείνων ἠνείχετο. Νικόλαος δὲ τοῦτον αύθις θαρρύνει καὶ ἀδεῶς ἐγκελεύεται δρέπεσθαι· είτ’ ἐξενεγκών ἐπὶ τὴν φίλην ὀδοιπορίαν και τῶν ὑπεσχημένων ὐπομνήσας ἐκείνων, ἐξ ὀφθαλμῶν γίνεται τ’ ἀνδρός και ἀπολιπών ἔδοξε τοῦτον, κἂν ἀοράτως ἀεί συνῆν.