Слово на житие прп. Петра Афонского

Итак, с радостию и слезами взяв его [545] честные останки, они отнесли их на корабль, взошли на него и отправились в путь вдоль северной стороны горы. Но по промыслу Божьему корабль остановился посреди моря, оказавшись напротив монастыря под названием Климентов. Не удивляйтесь же, услышав об этом монастыре, ибо предсказание Богородицы уже начало исполняться, и Та, что содействует благим, позаботилась, чтобы слово Ее из капли воды — [разумей,] из легко исчислимой недостаточности и скудности насельников — выросло поистине до бескрайнего моря, до ныне зримого распространения и множества. А потому и нам уместно повторить вместе со сказавшим: «Как прекрасны дома Иакова, шатры твои, Израиль, которые утвердил Господь, а не человек». [546] От часа же третьего до часа девятого и веслами пользуясь, и парус распуская, даже при попутном ветре не смогли они сдвинуть корабль оттуда. А монахи вышеназванной обители, видя, что корабль не сдвигается с места и [люди] на нем усиленно и напряженно пытаются отплыть дальше, но не преуспевают, пришли в изумление и, воспользовавшись собственной ладьей, отправились к ним и спросили у них, что бы это могло значить. Но те не захотели раскрыть им тайну, но, прибегнув к выдуманным и обманным отговоркам, постарались скрыть суть дела. Монахи, поняв, что те говорят не правду, но выдумки, повернули корабль к монастырю, и тот сам собой тут же поплыл к земле.

Тогда настоятель, прикрикнув на них и, прибегнув к суровейшим угрозам, разузнал от охотника все понемногу. Тотчас же, поспешно придя со свечами и светильниками, [монахи] взяли тело и положили его в церкви. И можно было видеть, как всякая болезнь убегает от монастырской братии и недужные в тот же час исцеляются. А слух об этом, пробежав, словно некий вестник, привлек не только монахов с Афонской горы, но поистине неисчислимое множество из окрестных земель, и все исцелялись и излечивались, какой бы болезнью ни страдали. И была великая радость и ликование и у тех, кто на горе, и у всех собравшихся извне. После этого жившие в то время монахи, взяв святые останки, перенесли их в притвор всечестного храма Всепетой Богородицы, [547] где обычно совершаются ежегодные собрания, и, беспрестанно пребывая в бдениях и песнопениях до семи дней, положили [их] в правой части храма Владычицы нашей Богородицы. Завернув [мощи] в чистую льняную ткань с алоэ, смирной и различными благовониями, они держали их в великой чести, ибо те исцеляли все болезни и недуги.

И так вот, когда [имя] святого был у всех на устах и стал [он] прославлен своими чудесами, охотник вместе с братом испросил у старцев напутственных молитв и радостно удалился своей дорогой. Однако те монахи, которые поднялись с охотником к пещере, задумали похитить тело великого Петра и, прибегнув к тайному плану и скрытой хитрости, говорят отцам: «Да будет известно вам, богоносные отцы, что мы не отступим от того сокровища, которое Господь открыл нам, но с ним и с вами проведем остаток наших дней». Отцы весьма радостно приняли их речь, ведь они были непритворно украшены паче всех добродетелей. [548] Те выждали несколько дней и, зная, где погребен отец, ночью затаились в засаде: словно некие гробокопатели, подбежали они к могиле, с опасением и спешкой открыли ее и, забрав честные останки, с ними бегом достигли берега, сели в заранее приготовленный челн и поплыли прочь от Горы.

Сам услышав и увидев [все] это, я, смиренный Николай, поспешил изложить и внести в настоящее повествование пусть не все, но хотя бы немногое, дабы те, кто в дальнейшем удалится от мира и устремится на эту гору, знали, как следует им поступать, какого образа жизни придерживаться и какими подвигами, трудами и скорбями наследуется Царствие Небесное. Ибо отступившие и, по моему мнению, нерадивые, которые считают за великое дело одно то, что порвали с миром и с тем, что в мире, а всем остальным занимаются безбоязненно (то есть приобретением различных драгоценных предметов, полей, имений и прочего, что притягательно для любящих мирское и пекущихся о мирском и что не принесет им никакой пользы), — они вредят и слушающим, и видящим величайшие дела. Они поступают так, что из-за них хулится имя Божие, называясь вместо нестяжательных многостяжательными, — хозяева земных богатств, чуждые богатству небесному. Впрочем, да не случится никому из тех, кто действительно отрекся от этой жизни, пойти против таковых заповедей, но лучше предпочесть широте узость, богатству — бедность, славе — безвестность и нынешней радости — то, что кажется тяжким претерпеванием, дабы и в настоящей жизни засиял свет их жизни, и в будущей наследовали они неотъемлемое Царство, желаннее и почетнее которого нет ничего здесь, — конечно, для обладающих разумом и предпочитающих истину лжи.

VI