Слово о полку Игореве

(Шейн. Великорус. Т. 1, вып. 2. № 1554. С. 454. См.: Шептаев Л. С. Заметки к древнерусским литературным памятникам //ТОДРЛ. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 427). Аналогично в плаче: «…с укладу сердце складено, со железа груди скованы» (Причитанья Северного края. 4. 1. С. 53).] В песнях же находит параллель и выражение Слова «до куръ».[ «Гуляй, жена, не до кура» (Киреевский. Новая серия. Вып. 2, ч. 2. № 2961).]

Плач Ярославны — вершина Слова о полку Игореве. Поэтичный образ страдающей женщины пленяет своим внутренним благородством и трогательной красотой. Ничего подобного нельзя найти в древнерусской литературе, во всяком случае до XV–XVI вв. Четырехчастная структура плача порождена Задонщиной, но все его содержание, выразительные средства глубоко народны. И это вполне понятно. Плачи принадлежат к числу излюбленных народных жанров.[Б. В. Сапунов сопоставляет обращение к солнцу, реке и ветру в Слове также с народными заговорами, известными по записям XIX в. (Сапунов Б. В. Ярославна и древнерусское язычество // Слово. Сб.-1962. С. 321). Обращения-заклинания к солнцу, ветру и т. п. свойственны в первую очередь причитаниям.] В песнях и былинах мотив Дуная обычен.[ «Дунай, Дунай, Дунай, боле пить вперед не знай» (Рыбников. Песни. Т. 2. С. 596), «протекла Дунай река ко городу ко Киеву» (Там же. Т. 1. С. 391).] Обстановка русско-турецких войн, когда многие сыны русского народа сражались на берегах этой реки, способствовала закреплению в фольклоре этого мотива, восходящего к седой старине. На стене города плачет девица в былине о Василии Игнатьевиче.[Гильфердинг. Былины. Т. 3. С. 359.] Именно в плачах встречается обращение к супругу как к ладе. Причитание «ни очима съглядати» имеет свою аналогию в украинских песнях.[ «Уже ж менi cвoix братiв не наганяти… Уже менi своего отця — неньку у вiчi не видати» (Грушевська К. Укра"iнськi народнi думи. Харькiв, 1927. Т. 1. С. 124).] Устно-поэтическое происхождение имеет и мотив «полечю… зегзицею».[ «Обернувшись зозулею та в год прилетша» (Потебия А.О связи некоторых представлений в языке//Филологические записки. 1864. Вып. 3. С. 147). «Полечу я, горькая, кукушечкою» ( Киреевский. Новая серия. Вып. 2, ч. 2. № 1931). «Обернуся я шэрай зязюлей. И полечу у мамкин сад» (Белорусские песни, собранные Н. И. Носовичем. СПб., 1873. С. 265).] Находка В. И. Малышева в Повести о Сухане выражения «Непра Слаутича» прояснила народное происхождение этого прозвания Днепра (в украинских думах встречается сходная форма — «Днiпр Славута»[Україньскі народні думи та историчні пісні. С. 46.]). В. И. Малышев склоняется к тому, что «этот эпитет стал знакомым автору повести через украинскую народную поэзию».[Малышев В. И. Повесть о Сухане. М.; Л., 1956. С. 113.] Но в плаче Ярославны автор Слова выступает ярким писателем, смело вводившим в свой текст новые художественные образы (омочу «бебрянъ рукавъ», ветер, лелеявший корабли на синем море, и др.). Заключение Слова (слава князьям,[ «Тут старому славу поют» (Тихонравов, Миллер. Русские былины. Отд. II. С. 30).] концовка «Аминь»)[Антонович, Драгоманов. Исторические песни. Т. 1. С. 124.] также имеет параллели в фольклоре.

По мнению Д. С. Лихачева, в Слове встречаются вовсе не обычные элементы фольклора, а редкие, обнаруживаемые только в одном каком-либо произведении— то в собрании Киреевского, то у Рыбникова, то у Маркова и т. д. Поэтому, «чтобы написать Слово в XVIII веке, автор его должен был быть ученым, совершенно исключительным любителем и ценителем фольклора, опередившим все знания своей эпохи».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 155–156.] Как мы видели, далеко не все фольклорные параллели Слова представляют собою что-то исключительное. Наоборот, они очень часты в былинах, думах. В диссертации А. И. Никифорова можно найти многие десятки примеров созвучия со Словом, сходных с теми, которые были приведены выше. Да, автор Слова был любителем и знатоком народного творчества, но он не «рыскал волком» по каким-либо конкретным записям былин и песен, а сам трансформировал то, что слышал в Белоруссии, на Украине и в Ярославле.