Слово о полку Игореве

Ты, буй Рюриче и Давыде! Не ваю ли злачеными шеломы по крови плаваша? Не ваю ли храбрая дружина рыкаютъ, акы тури, ранены саблями калеными на пол незнаем? Вступита, господина, въ злата стремень за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святславлича!

Галичкы Осмомысл Ярославе! Высоко сдиши на своемъ златокованнмъ стол, подперъ горы Угорскыи своими железными плъки, заступивъ королеви путь, затворивъ Дунаю ворота, меча времены[К бремены.] чрезъ облаки, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землямъ текутъ, отворявши[Так К, Е. М-П оттворяеши.] Киеву врата, стрляеши съ отня злата стола салтаня[Испр. М-П салтани. Е салътани.] за землями. Стрляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святславлича!

А ты, буй Романе и Мстиславе! Храбрая мысль носитъ васъ умъ на дло. Высоко плаваеши на дло въ буести, яко соколъ на втрехъ ширяяся, хотя птицю въ буйств одолти. Суть бо у ваю желзныи прапорзи[Испр. М-П, Е папорзи.] подъ шеломы латинскими. Тми тресну земля, и многи[Е многы.] страны — Хинова, Литва, Ятвязи, Деремела и Половци сулици своя повръгоща, а главы своя подклониша[Испр. М-П, Е поклониша.] подъ тыи мечи харалужный. Нъ уже, княже Игорю, утрп солнцю свтъ, а древо не бологомъ листвие срони: по Рсии, по Сули гради подлиша. А Игорева храбраго плъку не крсити. Донъ ти, княже, кличетъ и зоветь князи на победу. Олговичи, храбрый князи, доспли на брань.

Инъгварь и Всеволодъ и вси три Мстиславичи, не худа гнзда шестокрилци! Не побдными жребии соб власти расхытисте? Кое ваши златыи шеломы и сулицы ляцкии и щиты? Загородите полю ворота своими острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святъславлича!

Уже бо Сула не течетъ сребреными струями къ граду Переяславлю, и Двина болотомъ течетъ онымъ грознымъ полочаномъ подъ кликомъ поганыхъ. Единъ же Изяславъ сынъ Васильковъ позвони своими острыми мечи о шеломы литов- ския, притрепа славу дду своему Всеславу, а самъ подъ чрълеными щиты на кровав трав, притрепанъ литовскыми мечи, и с хотию на кроваты,[Испр. М-П, Е кровать и.] рекъ: «Дружину твою, княже, птиць крилы приод, а зври кровь полизаша».

Не бысь ту брата Брячяслава, ни другаго Всеволода: единъ же изрони жемчюжну душу изъ храбра тла чресъ злато ожерелие. Унылы голоси. Пониче веселие. Трубы трубять городеньскии. Ярославли[Испр. М-П, Е Ярославе.] и вси внуце Всеславли уже понизять[Испр. М-П, Е понизить.] стязи свои, вонзятъ[Испр. М-П. Е вонзить.] свои мечи вережени. Уже бо выскочисте изъ ддней славы.[Испр. М-П, Е слав.] Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на землю Рускую, на жизнь Всеславлю. Которою[Испр. М-П, Е которое.] бо бше насилие отъ земли Половецкыи!

На седьмомъ вц Трояни[К Зояни.] връже Всеславъ жребий о двицю себ любу. Тъй клюками подпръся, оконися[Испр. М-П, Е о кони.] и скочи къ граду Кыеву, и дотчеся стружиемъ злата стола Киевскаго. Скочи отъ нихъ лютымъ звремъ въ плъночи, изъ Благрада, обсися син мьгл. ⁴⁴ Утрже вазни ⁴⁴[44–44 Испр. М-П утръ же воззни. Е утръже вазни.] с три кусы, — отвори[Так Е. М-П оттвори.] врата Новуграду, разшибе славу Ярославу, скочи влъкомъ до Немиги съ Дудутокъ.

На Немиз снопы стелютъ головами, молотятъ чепи харалужными, на тоц животъ кладутъ, вють душу отъ тла. Немиз кровави брез не бологомъ бяхуть посяни, посяни костьми рускихъ сыновъ. Всеславъ князь людемъ судяше, кня- земъ грады рядяше, а самъ въ ночь влъкомъ рыскаше; изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутороканя, великому Хръсови влъкомъ путь прерыскаше. Тому въ По- лотск позвониша заутренюю рано у святыя Софеи въ колоколы: а онъ въ Кыев звонъ слыша. Аще и вща душа въ дръз[Испр. М-П, Е друз.] тл, нъ часто бды страдаше. Тому вщей Боянъ и пръвое припвку, смысленый, рече: «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду, суда Божиа не минути».

О, стонати Руской земли, помянувше пръвую годину и пръвыхъ князей! Того стараго Владимира нельз 6 пригвоздити къ горамъ киевскимъ.[Е киевскымъ.] Сего бо нын сташа стязи Рюриковы, а друзии — Давидовы; нъ розино ся имъ хоботы пашутъ. Копиа поютъ на Дунай.

Ярославнынъ гласъ слышится,[Испр. М-П слышитъ. Е слышить.] зегзицею незнаем[Испр. М-П, Е незнаемь.] рано кычеть: «Полечю, — рече, — зегзицею по Дунаеви, омочю бебрянъ рукавъ въ Каял рц, утру князю кровавыя его раны на жестоцмъ его тл».

Ярославна рано плачетъ въ Путивл на забрал, а ркучи: «О втр ветрило! Чему, господине, насильно веши? Чему мчеши[Испр. М-П, Е мычеши.] хиновьскыя стрелы[Испр. М-П, Е стрлкы.] на своею нетрудною крилцю на моея лады вой? Мало ли ти бяшетъ горъ подъ облакы вяти, лелючи корабли на син мор? Чему, господине, мое веселие по ковылию развя?».

Ярославна рано плачеть ⁵² въ Путивл ⁵²[52–52 Испр. М-П, Е Путивлю городу.] на заборол, а ркучи: «О Днепре Словутицю! Ты пробилъ еси каменныя горы сквоз землю Половецкую. Ты лелялъ еси на себ Святославли носады до плъку Кобякова. Възлелй, господине, мою ладу къ мн, абыхъ не слала къ нему слезъ на море рано».