Слово о полку Игореве

Ярославна рано плачетъ въ[Испр. М-П, Е къ.] Путивл на забрал, а ркучи: «Свтлое и тресвтлое слънце! Всмъ тепло и красно еси: чему, господине, простре горячюю свою лучю на лад вой? Въ пол безводн жаждею имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче».

Прысну море полунощи. Идутъ сморци мьглами. Игореви князю Богъ путь кажетъ изъ земли Половецкой на землю Рускую, къ отню злату столу. Погасоша вечеру зари. Игорь спитъ. Игорь бдитъ. Игорь мыслию поля мритъ отъ великаго Дону до малаго Донца. Комонь въ полуночи. Овлуръ свисну за ркою, велить князю разумти. «Князю Игорю не быть!» — кликну. Стукну земля, въшум трава. Вежи ся половецкии подвизашася. А Игорь князь поскочи горнастаемъ къ тростию и блымъ гоголемъ на воду. Въвръжеся на бръзъ комонь и скочи съ него босымъ влъкомъ. И потече къ лугу Донца, и полет соколомъ подъ мьглами, избивая гуси и лебеди завтроку, и обду и ужин. Коли Игорь соколомъ полег, тогда Влуръ влъкомъ потече, труся собою студеную росу: претръгоста бо своя бръзая комоня.

Донецъ рече: «Княже Игорю! Не мало ти величия, а Кончаку нелюбия, а Руской земли веселиа». Игорь рече: «О Донче! Не мало ти величия, лелявшу князя на влънахъ, стлавшу ему зелну траву на своихъ сребреныхъ брезхъ, одвавшу его теплыми мъглами подъ снию зелену древу, стрежаще его[Испр. М-П, Е е.] гоголемъ на вод, чайцами на струяхъ, чрьнядьми на ветрхъ». Не тако ли, рече, рка Стугна, худу струю имя, пожръши чужи ручьи и стругы, ростре на кусы[Испр. М-П, Е кусту.] уношу князю Ростиславу. «Затвори, Днпрь, темн берез», — плачется мати Ростиславля[Так Е. М-П Ростиславя.] по уноши князи Ростислав. Уныша цвты жалобою, и древо с тугою къ земли приклонилось.[Испр. М-П, приклонило. Е преклонило.]

А не сорокы втроскоташа, на слду Игорев здитъ Гзакъ съ Кончакомъ. Тогда врани не граахуть, галици помлъкоша, сорокы не троскоташа, полозие[Испр. М-П, Е полозию.] ползоша только. Дятлове тектомъ путь къ рц кажутъ, соловии веселыми псьми свтъ повдаютъ. Млъвитъ Гзакъ Кончакови: «Аже соколъ къ гнзду летитъ, соколича рострляев своими злачеными стрелами». Рече Кончакъ ко Гз: «Аже соколъ къ гнзду летитъ, а в соколца опутаев красною дивицею». И рече Гзакъ къ Кончакови: «Аще его опутаев красною двицею, ни нама будетъ сокольца, ни нама красны девице, то почнутъ наю птици бити въ пол Половецкомъ».

Рекъ Боянъ на[Испр. М-П, Е и.] ходы на Святъславля пстворца стараго времени Ярославля Ольгова коганя хоти: «Тяжко ти головы, кром плечю, зло ти тлу, кром головы», — Руской земли безъ Игоря.

Солнце светится на небес, Игорь князь въ Руской земли. Двици поютъ на Дунай. Вьются голоси чрезъ море до Киева. Игорь детъ по Боричеву къ святей Богородици Пирогощей. Страны ради, гради весели, пвше пснь старымъ кня- земъ, а потомъ молодымъ. Пти слава Игорю Святъславличу,[Испр. М-П Святъславлича. Е Святьславличь.] буй туру Всеволоду,[Испр. М-П Всеволод. Е Всеволоде.] Владимиру Игоревичу. Здрави князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя плъки. Княземъ слава а дружин! Аминь.

V. СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ И ЕГО ИСТОЧНИКИ

Ниже дается попытка синтеза наблюдений автора над составом источников и отдельных мотивов, встречающихся в Слове о полку Игореве. Конечно, нужно учитывать известную условность всякого анализа источников большого художественного произведения, даже в том случае, когда в нем могут быть обнаружены несомненные черты стилизации. В Слове о полку Игореве мы встречаемся со столь причудливым и во многих отношениях совершенным сплавом мотивов, имеющих различное происхождение, что их вычленение представляет большие трудности.

Несколько слов о приеме реконструкции источников Слова. Сплошной чертой выделены тексты, имеющие полное соответствие с Пространной редакцией Задонщины, пунктирной — тексты с приблизительным соответствием (с расхождением в грамматических формах и т. п.). Повторяющиеся образы Русской земли и Дона отмечаются только в тех случаях, когда их контекст прямо соответствует Задонщине. То же самое относится и к образу скачущего серого волка.

Тексты, имеющие полное соответствие с Ипатьевской и Кенигсбергской летописями, выделяются двумя чертами, а неполное — двумя прерывающимися чертами. В случаях, когда текст навеян Кенигсбергской летописью, делается дополнительная оговорка в примечании. Неоднократно упоминаемые в летописях личные имена (Игорь, Всеволод, Святослав и др.) и общеизвестные географические и племенные наименования (половцы, Путивль, Киев и др.), если они не имеют прямого текстологического соответствия со Словом, оставлены без особого выделения.

Мотивы, навеянные другими литературными памятниками, выделяются курсивом, с уточняющими указаниями в примечании. Наконец, вставки, сделанные А. И. Мусиным-Пушкиным, даются в квадратных скобках и выделяются разрядкой.

Текст Слова о полку Игореве дается по реконструкции, обоснованной в предшествующем Приложении.

СЛОВО О ПЛЪКУ ИГОРЕВЪ, ИГОРЯ, СЫНА СВЯТЪСЛАВЛЯ, ВНУКА ОЛГОВА