Слово о полку Игореве — подделка тысячелетия

Наши Киприйцы все, как-жены, рыдали унывши;
То́лько и-слышал от-них я, что жалобны вопли рыдавших;
То́лько-что вздохи, одни по-роскошной жизни и-неге.
То́лько-что и Богам обречений тщетных обеты»[437]

.……………………………………………………….
Даром что-не было там ни-сребра, и-ни-злата, ни-мармра.
И ни столпов, ни-зографных лиц, ни-ваянных кумиров…[438]

Фрагмент «Тилемахиды», романтизирующий смерть воина в неравном бою, также является прологом к описанию в «Слове» не менее романтической смерти молодого князя Изяслава Васильковича:

Все Лице вот-увяло его, как нежнейший цветок,
Сорванный на Лугу рукою Нимфы прекрасны.
Свет очей его померк почитай всеконечно,
И в гортани глас, ослабев, замолк и пресекся[439]

.

Описание героической смерти князя Изяслава – внука эпического князя Всеслава Полоцкого – является поэтической «жемчужиной» «Слова о полку Игореве»:

Единъ же Изяслав сынъ Васильковъ позвони своими острыми мечи о шеломы Литовскiя; притрепа славу дѣду своему Всеславу, а самъ подъ чрълеными щиты на кровавѣ травѣ притрепанъ Литовскыми мечи, и с хотию на кровать.

И рекъ: «Дружину твою княже, птицъ крилы приодѣ, а звѣри кровь полизаша!»
Не бысть ту брата Брячеслава, ни другаго – Всеволода: единъ же изрони жемчюжну душу изъ храбра тѣла чресъ злато ожерелiе.

Дважды в тексте «Слова о полку Игореве» звучит троп: «О Руская землѣ! Уже за шеломянемъ еси!», по мере удаления Игорева войска в глубь Половецкой Степи. Разгадку появления тропа находим в «Тилемахиде».

Ветр надувавший Парусы наши, Плытие спешно
Нам обещал, и-еще ж то тихо, да и-безвредно.
Ида Гора уже нам холмиком малым являлась:
Всякий Мыс, и все берега от-очей исчезали[440]

.

А по мере удаления корабля с героями поэмы в море:

Вдруг он зрил пото́м, что-земля удале́на-есть паки.
Горы в дальности той, казались ему облачка́ми,
Кои весь иногда Оризонт собой затмевают,
Солнце когда еще из-заката на-о́ный не-вышло[441]

.

Вот несколько фрагментов-заготовок для еще одной будущей жемчужины «Слова о полку Игореве» – Плачу Ярославны:

Как Фоло́я, готовясь уже́ к сладчайшему Браку,
В нетерпеливости крайней ждала к себе Елеанта;
То и-уве́дала, что с Адрастом-он отбыл на-битвы,
………………………………………………………
Се начала́ оглашать рыданьми Дубравы и-Горы,
Кои находятся там от-реки не в дальности са́мой.
Ясные очи свои слезами всегда наводняла;
Красные Ко́смы власо́в на-главе терзала нещадно,
Все позабыла венки цве́тов срываемых ею;
И приносила жалобы на Небеса неправдивы.
И как не престая слезила-та денно и-нощно;
То умилившись Боги ея на слезы толики,
И тоя реки умолен бывши прошеньми,
Дали конец болезни ея ж и острой печали.
Слез потоки лия, вдруг-о́на пременилась в Источник,
Кой ручием катясь реки той в са́мые недра,
Воды свои съединяет Родителя Бога с Вода́ми.
Но Вода Исто́ка того горька́-есть и-ныне…[442]

Изумрудными перлами рассыпаны по всему тексту «Тилемахиды» энклитики и проклитики, придающие ритмическим повторам неповторимую живость, которая свойственна также и «Слову о полку Игореве». Приводим несколько наиболее ярких фрагментов без комментариев.