Слово солдата

— Позже я узнал, что он не был завербован. Но начальник волостной полиции иногда посылал его в качестве разведчика в деревни, где могли быть партизаны. При этом он грозил отправить Ивана в Германию, если тот откажется выполнить его приказ. Да все равно, хрен редьки не слаще. Раз ты предатель — значит, не брат.

…Вскоре мне пришлось расстаться с комиссаром Заломаевым. Совершенно неожиданно я был назначен редактором бригадной газеты. Мне очень не хотелось уходить из отряда, а тем более менять винтовку на перо. Однако пришлось.

Моя военная судьба началась осенью 1940 года, когда после окончания архитектурного факультета Киевского художественного института я был призван в армию и зачислен в гаубичный артиллерийский полк. Но прослужил в мирное время недолго. Вечером 22 июня 1941 года, прямо из летних лагерей, находившихся под Москвой, уехал на фронт. Первое боевое крещение получил за Витебском, где занял свои позиции наш полк. Через несколько дней мы покинули этот старинный город, объятый пламенем пожаров. Потом с боями отходили через Лиозно, Рудню, Красное и дымом затянутый Смоленск. Две недели вели бои под Ярцевом. Казалось, что фронт остановился, стабилизировался и скоро начнется наше наступление, которого мы так ждали.

Осенью сорок первого попал в окружение под Вязьмой, получил сильную контузию и оказался в плену. Вместе с другими был направлен в местечко Стодолище, расположенное на шоссе Смоленск — Рославль. Там находился лагерь военнопленных.

Немало советских воинов в первые месяцы войны попало в окружение, и часть из них, не сумевшая перейти линию фронта, познала горечь плена. Им довелось пройти тяжелый путь страданий в гитлеровских лагерях, и не каждому суждено было выжить, многие погибли безымянными от истязаний, голода, холода и болезней. Но те, кому удалось вырваться из фашистского ада, шли в партизанские отряды.

Я испытал все это на себе. Три раза бежал из лагерей, но два первых побега были неудачными — оба раза был задержан полицаями в деревнях, куда меня загонял голод, и после допроса с побоями в комендатуре снова оказывался за проволокой. Но третий побег закончился успешно. В темную июльскую ночь 1943 года я бежал из лагеря, что находился в поселке Выдрино на Витебщине, и увел с собой пятнадцать человек. Через несколько дней встретили в лесу партизанский отряд Н. М. Богдановича и были зачислены в его состав. А в октябре этот отряд влился в 16-ю Смоленскую бригаду.

2

Еще до прихода в Ушачский район в бригаду доставили на самолете портативную походную типографию. Она состояла из небольшого металлического печатного станка, деревянного плоского ящика со шрифтом, двух банок полиграфической краски и двух объемных тюков нарезанной газетной бумаги. Это явилось, чрезвычайно важным событием в бригаде. Давно уже назревала потребность в печатном слове для проведения в отрядах и среди населения информационно-пропагандистской работы. Люди тянулись к правде.

Типография оказалась очень удобной: она свободно размещалась на одноконной тачанке. Наборщик Иван Мельниченко, рослый, могучий парень, был мастером своего дела. Газету назвали «За Родину». Двухполосная, малогабаритная (двадцать на тридцать сантиметров), она из-за нехватки бумаги выходила один раз в неделю, в количестве шестнадцати, а иногда и более экземпляров. Несмотря на малый тираж газеты, круг ее читателей был довольно широк. Ее распространяли не только в отрядах, но и среди местного населения. Каждый номер, после коллективных читок, переходил из избы в избу и зачитывался, что называется, до дыр.

Кроме газеты, мы печатали воззвания к населению, листовки и регулярно, через каждые два-три дня; выпускали сводки Совинформбюро о положении на фронтах.

Помимо редакторской работы комбриг поручил мне собирать материалы о боевых действиях отрядов и об отдельных партизанах, отличившихся в бою, а также записывать все, что касается бригады со дня ее сформирования.

— Это для истории, — сказал Иван Романович.

Поручение было высказано в форме просьбы, но кто же не знает, что просьба командира равносильна приказу. Верхом на коне я выезжал в отряды и по горячим следам собирал материалы для газеты и для «истории». Слушал рассказы партизан и почти дословно записывал их. Собирал сведения о пройденном пути бригады и вел личные дневниковые записи о тех событиях, участником или свидетелем которых был сам.

Потом, обычно вечером или ночью, при свете каганца обрабатывал собранный материал, готовил заметки, корреспонденции, рисовал иллюстрации и, вырезая их на пластинках из сухой груши, делал клише. Иллюстрации производили сильное впечатление, благодаря им газета стала «смотреться» более живо и выразительно.

Партизаны очень любили свою газету, охотно писали сами, так что недостатка в материалах я не испытывал.

Песни в условиях оккупационного тыла тоже имели патриотическое значение и обладали ни с чем не сравнимой силой эмоционального воздействия на людей. Их пели торжественно, как гимны.