Слово солдата

Но два разведчика, Виктор Чурбанов и Сергей Петялин, продолжают сопровождать нас и дальше. Вчера ночью они с двумя саперами выдвигались до самого прохода через вражеское минное поле и всю ночь дежурили здесь, чтобы знать, как на этом месте ведет себя противник. Они идут впереди нас быстро, уверенно, хорошо изучили дорожку. Вот уже и спуск в овраг начинается, и я опять замечаю распластавшихся на снегу двух саперов. Они пришли сюда двумя часами раньше и ждут нас. Разведчики обнаружили, а потом саперы подтвердили, что минное поле врага на этом склоне имеет естественный проход. Ввиду неудобств и сложности работ оба склона оврага просто не заминированы.

Вплотную подошли к лежащим на снегу бойцам. Те сделали нам знак рукой: путь свободен. Не останавливаясь, мы двигаемся дальше. Впереди Виктор Чурбанов. Он идет осторожно, не спеша, иногда останавливается, прислушиваясь к ночным звукам. Вот опять остановился и вдруг быстро упал в снег. Заметил опасность? Мы тоже лежим, выставив перед собой автоматы. Проходит несколько томительных минут. До рези в глазах всматриваемся в снежную пелену. Я различаю впереди себя еле заметные темные силуэты торчащих кольев — это проволочное заграждение. Наконец Чурбанов, успокоенный, встает на лыжи и осторожно приближается к «колючке». Мы, словно тени, следуем за ним.

Несколько дней назад в этом месте, на склоне оврага, как бы случайным разрывом нашего 122-миллиметрового снаряда было повреждено проволочное заграждение. На самом деле это был точно рассчитанный выстрел, и сделали его с одной-единственной целью — пробить лазейку для нашей группы. Предполагалось, что враг ее не будет сразу латать. Так и случилось. Весь сегодняшний световой день два наших разведчика в стереотрубу наблюдали за этим проходом и доложили, что фашисты около него не появлялись.

Мы вплотную подходим к «колючке». Вот и сам проход. Здесь ветром намело высокий сугроб и из него торчат верхушки уцелевших кольев и обрывки колючей проволоки.

Виктор Чурбанов отошел в сторону и этим как бы освободил нам путь. Шедший за ним Александр Матросов, прежде чем ступить на сугроб, повернулся к нам и, убедившись, что мы рядом с ним, решительно двинулся вперед. Я почувствовал на плече легкое прикосновение руки Сережи Петялина, который замыкал нашу группу. Виктор Чурбанов и Сергей Петялин залегли у проволочного заграждения. Теперь они будут лежать здесь, пока мы не перейдем первую траншею.

А до нее оставалось еще не менее пятидесяти метров. Сейчас мы подвергались огромному риску: если враг что-либо заметил во время нашей подготовки (а заметить мог, так как наши разведчики и саперы за последние две-три ночи не раз выползали на нейтральную полосу), то наверняка устроит засаду. Единственное, что мы успели бы сделать в такой ситуации — это открыть по гитлеровцам огонь из автоматов и этим предупредить наших о случившемся.

Сердце замерло, когда я вслед за Сашкой и Таней переходил по сугробу через разрушенный участок проволочного заграждения. В любой момент могла раздаться автоматная очередь. Но пока все тихо. Мы спустились с сугроба и теперь оказались отрезанными от своих колючей проволокой. Позади — наши ребята-разведчики, милые моему сердцу друзья-товарищи, впереди — ненавистный враг. Все внутри сжалось от нахлынувшей острой тоски, но переживать некогда, надо делать свое солдатское дело. А Сашка Матросов, видимо, таким чувствам не подвержен, а может, переживает, как и я, но не показывает виду. Сколько себя помню, в момент расставания с друзьями, родными и близкими меня почему-то всегда охватывало чувство тоски и одиночества. Оно быстро возникало, но быстро и проходило…

Идем по крутому склону оврага и с каждым шагом приближаемся к траншее. Что ждет нас там? Идти трудно. Твердый, словно утрамбованный, наст, припорошенный свежевыпавшим снегом, — натуральный каток на горке. Мы то и дело скатываемся вниз, приходится удерживать себя палками. Таня удивительно ловко и проворно преодолевает все трудные места и ни на шаг не отстает от идущего впереди Матросова. Видимо, ее хорошо натренировали, когда готовили к этому заданию.

Я уже говорил, что мы с Сашкой, а также один раз с Таней, на специально оборудованной горке отрабатывали приемы преодоления на лыжах траншеи по склону оврага. Наши командиры долго искали наиболее удобный и приемлемый способ. Было неясно, позволит ли ширина траншеи перейти ее без снятия лыж, сможет ли Таня сделать это хотя бы с нашей помощью. Никто толком не знал ширину препятствия в этом месте, его глубину, высоту бруствера. Было решено, что я один сниму лыжи, вскочу в траншею, подставлю Тане свои плечи и она, не снимая лыж, перейдет на другую сторону. Снятие лыж на крутом склоне грозило опасностью их самопроизвольного скатывания вниз. Случись такое — не избежать беды. Поэтому все мои и Сашкины действия отработаны с учетом этой опасности.