Слово Ветра

— Нет, — с Марусей на руках возвращаюсь в столовую, иначе Чертов своим басом сведёт на нет все усилия психологов, с которыми почти ежедневно приходится заниматься крохе.

— Галочка! — Дьявол делает вид, что не замечает нас с Русей, и продолжает басить. — Марусю займи чем-нибудь!

Чертов с одного маху закидывает в рот добрую половину омлета и не раздумывая запивает тот горьким кофе.

— Пошли, Марьяна, я обозначу тебе фронт работ! — разноцветный взгляд старика безжалостными щупальцами впивается под кожу.

Следующие несколько дней я только и делаю, что пропадаю в кабинете Чертова, без устали переводя на русский какие-то письма, договоры, доверенности… В голове каша из незнакомых терминов и астрономических сумм. И только закорючки, небрежно выведенные Ветровым авторучкой на каждой второй странице, не позволяют сдаться. Стоит только представить, что Сава держал эти бумаги в руках, как открывается второе дыхание. Трепетное волнение сменяется до зуда нестерпимым желанием докопаться до истины, найти зацепку, понять, за что Ветров перевернул всю мою жизнь.

— Как успехи, Марьяна?

Разминая шею, поздним вечером Чертов заходит к себе в кабинет и садится на обитый бархатом стул, в аккурат напротив меня.

— Вот этот контракт на поставку запчастей, — не глядя на старика, стучу кончиком карандаша по здоровенной кипе бумаг. — То ли он составлен неверно, то ли у меня серьёзные пробелы в знаниях.

— И что с ним не так? — без особого интереса уточняет Иван Денисович.

— А вы сами посмотрите, — схватив нужные листы, срываюсь с места. — Вот здесь! Видите?

— Типовой договор, — пожимает плечами Чертов.

— Да, но! — придвигаю соседний стул поближе к старику и сажусь рядом. — В самом начале речь идёт о реле заряда, — кончиком простого карандаша веду по тексту, чтобы без ошибок прочитать полное наименование. — А в приложении к договору – уже о реле блокировки стартера.

Я снова дотошно зачитываю старику буквенно-цифровое обозначение реле, но Чертов даже не думает воспринимать меня всерьёз.

— Что-то ещё, Марьяна?

— Вроде нет, — смущённо отодвигаюсь, проклиная свои недалёкие познания в области физики. — Это одно и то же, да?

— Не думаю, — хмыкает Иван Денисович. — Скорее просто описка. Не бери в голову. Договор был вдоль и поперёк проверен моим юристом: там всё чисто!

— Проверен? Уже? — тушуюсь ещё больше. — Тогда зачем я его перевожу?

— Хороший вопрос! — Чертов снова улыбается, хоть я и не вижу ничего смешного в напрасно потраченном на этот дурацкий договор времени.

— Понимаешь, Марьяна, — старик теребит свою козлиную бородку и явно с трудом подбирает слова. — Все мои юристы знают английский в совершенстве, поэтому потребности в переводе никогда не возникало.

— А сейчас что?

— А сейчас это всё, — Чертов небрежно обводит рукой кабинет. — Отныне принадлежит Владу. А мы с тобой оба знаем, что языки — это не его. Да и тебе не помешает войти в курс дела: не могу же я вечно заменять внука. Я устал, Марьяна. И вообще, пойдём ужинать! Галочка такую запеканку приготовила! Ммм!

— Ладно.

Решаю не спорить с Чертовым и суетливо начинаю разбирать завалы на его столе. Какое-то время старик въедливым взглядом следит за каждым моим движением, а потом внезапно встаёт и, сжав за спиной руки в замок, подходит к окну. Он внимательно вглядывается в темноту, но, уверена, видит только своё отражение.

— Не люблю осень, — немного помолчав,произносит монотонно. – Особенно октябрь. Тёмное время. Промозглое.

— Я тоже, – пожимаю плечами. В последние годы осень всегда ассоциируется у меня с Ветровым. Наш сентябрь был одновременно самым сладким и самым горьким в моей жизни.

— А мне довелось родиться в октябре, — бурчит себе под нос Чертов, не думая оборачиваться. — В этом году юбилей.

— Ого, – отложив приборку, смотрю на Ивана Денисовича: я живу здесь почти месяц, но о Чертове толком ничего не знаю. — И сколько вам?

— Семьдесят пять будет в субботу.

— Солидный возраст, — робко улыбаюсь.

— Пугающий, — хмыкает Чертов. — Знаешь, в какой-то момент начинаешь понимать, что запущен обратный отсчёт.

— Семьдесят пять не девяносто.

— Но и не двадцать, — кивает своим каким-то мыслям старик и, не глядя в мою сторону, шагает прочь. Правда, ухватившись за ручку двери, замирает. — Больше осени я не люблю дни рождения. Но нынче цифра обязывает устроить хотя бы скромный ужин по этому поводу. В субботу. Будут самые близкие. Если ты решишь не спускаться, я пойму.

— Почему я должна так решить? — в замешательстве хлопаю глазами, а потом понимаю, что просто не доросла до «самых близких». — Не переживайте, Иван Денисович, мы с Марусей не станем омрачать ваш праздник своим присутствием.

— Я не об этом, Марьяна! — качает головой Чертов и даже на мгновение оборачивается. — Сол обещал быть, а о твоей нелюбви к этому парню я знаю не понаслышке.

— Если только в Моррисе дело, — не узнаю свой голос, — то ради вас я как-нибудь стерплю его компанию.

— Вот и замечательно! — усмехается Чертов и уходит, оставляя меня одну дрожать от волнения в своём кабинете.