Случай из практики

Сопротивление Зельды лишь подогрело интерес к ней Бретуэйта. С поразительной прозорливостью, которую позже отметят многие его клиенты, он написал Зельде несколько писем от имени «Колина Артура». Письма были задуманы не как обман, а как обращение к человеку, который, по мнению Бретуэйта, сознательно являет миру свой придуманный образ. «Колин» выразил восхищение тем, как решительно Зельда ответила на домогательства «этого грубияна Бретуэйта». «Он наглый притворщик, но никто, кроме тебя, этого не разглядел. Ты же видишь его насквозь. Снимаю шляпу перед твоей проницательностью», – писал он. Также он сообщил, что давно восхищается Зельдой, но, будучи человеком застенчивым, стесняется завести с ней знакомство. Эти письма понравились Зельде, и она согласилась встретиться с их застенчивым автором в пабе «Три козлиных головы» на Сент-Майклс-стрит.

Зельда явилась на встречу в своем обычном наряде, на сей раз еще в пенсне и кепке. Бретуэйт объяснил, что Колину Артуру пришлось срочно уехать, но это и к лучшему. Колин Артур – тот еще прохиндей, и ему нельзя доверять. Одарив Бретуэйта надменным взглядом, Зельда чуть склонила голову набок в своей характерной манере, которая будет заметна на многих более поздних ее фотографиях, и заявила, что еще не решила, будет с ним спать или нет. Бретуэйт спросил, что ему надо сделать, чтобы она приняла решение в его пользу.

– Ничего, – ответила Зельда. – Я очень капризная.

– В таком случае мы точно с тобой переспим, – заключил Бретуэйт.

Зельда пожала плечами.

Бретуэйт сходил к барной стойке и вернулся с напитками. Поскольку женщинам в пабах не подавали целую пинту пива, Зельда попросила взять ей две полупинты и большой бокал, куда можно их перелить. Они просидели в пабе весь вечер, обсуждая писателей и художников. Их вкусы категорически не совпадали. Зельда любила Брейгеля. Бретуэйт даже не видел его картин. Ему нравился Пикассо, потому что в своих работах он непрестанно изобретал себя заново. Зельда заметила, что при таком низком качестве упомянутых работ ему ничего больше не остается, кроме как проявить изобретательность. Они рассказали друг другу о себе, о своих семьях и детстве. Бретуэйт назвал Зельду «мелкой шотландской буржуечкой».

– Не будь нас, буржуев, – отозвалась она, – вам, пролетариям, некого было бы винить в своих бедах.

После закрытия они разошлись в разные стороны, но Бретуэйт не на шутку увлекся Зельдой, как не увлекался еще никем и никогда. «Я встречал многих умнее меня, – писал он позднее, – но Зельда была первой, кто знал, что она умнее меня». Короче говоря, она была не из тех, кого можно обидеть, обольстить или запугать.

Через пару недель они встретились снова, в том же баре. Близилось окончание зимней сессии, и Зельда сказала, что на каникулах она собирается съездить к родителям в Эдинбург. Они тревожились, что их дочка «заделалась лесбиянкой», и Бретуэйт ее очень обяжет, если приедет к ним в гости на несколько дней и выступит в роли ее ухажера. Бретуэйт согласился, и в Эдинбург они поехали вместе. Стоит ли говорить, что чета Огилви, желая продемонстрировать молодежи свои прогрессивные богемные нравы, поселила «влюбленную парочку» в одной спальне.

Так продолжалось еще три года. Их отношения всегда были неофициальными. Зельда старательно избегала всего, что могло бы напоминать устоявшуюся рутину. Иногда они проводили все воскресенье в комнате у Бретуэйта в аспирантском общежитии, читали каждый свое и периодически предавались любовным утехам. Иногда куда-нибудь ездили вместе на выходные. Временами вообще не встречались по нескольку недель кряду. Наверное, столь нарочитая неупорядоченность могла бы считаться рутиной сама по себе, но при всей эксцентричности этого соглашения оно как будто устраивало их обоих.

«Фантазмы и галлюцинации», докторская диссертация Бретуэйта, написанная в тот период, берет в качестве отправной точки «случай Анны О.», описанный австрийским психиатром Йозефом Брейером в 1895 году. Вступительная глава диссертации носит озорное название «История О», в честь известного эротического романа Полин Реаж, с которым Бретуэйт познакомился, когда был в Париже (он всю жизнь увлекался порнографией). Согласно Брейеру, Анна О. «жаловалась на полный мрак в голове… на то, что в ее душе присутствуют два Я, Я истинное и Я другое, нехорошее, злое […]. Эти два состояния сознания существовали параллельно друг другу: в своем основном состоянии пациентка оставалась относительно нормальной; во втором состоянии она испытывала галлюцинации и фантазмы, подобные сновидениям наяву, также у нее случались провалы в памяти, и она демонстрировала неспособность контролировать свои мысли и действия. В этом втором состоянии сознания пациентка была совершенно оторвана от действительности».