Случай на Прорве

У входа в сад появился изрядно перепачканный землей Шустов.

— Взгляните-ка, — обратился он к Вершинину, протягивая какой-то сверток. — Еще один сюрприз.

Вершинин осторожно развернул полуистлевшую тряпку. В ней был заржавленный пистолет. Правая щечка рукоятки отсутствовала, и через образовавшееся отверстие были видны сидевшие в магазине два патрона в зеленой окалине.

— «Вальтер», — с трудом прочитал он надпись на кожухе, предварительно протерев его носовым платком, — «Модель ППК». Знаю эту модель, изучал в институте. ППК расшифровывается как Polizei Pistole Kriminal, или пистолет уголовной полиции. Бокового боя. Калибр, по-видимому, небольшой — 5,6, а может, 6,35. У «вальтера» есть одна особенность, присущая, наверное, только этой модели, — значительный выступ на рукоятке с массивным заостренным окончанием. Вот смотрите, — он потрогал пальцами нижнюю часть рукоятки. — Своеобразная защелка магазина. Приобщим его пока к материалам, а там посмотрим, может, раньше где-нибудь фигурировал, хотя, по правде сказать, идентифицировать его теперь практически невозможно, канал ствола совсем проржавел.

Подписывать протокол обыска Купряшина отказалась наотрез. В дом она даже не зашла, а стояла у калитки, прислонившись к дереву.

«Смотрит, наверно, как бы мы чего не стащили», — подумал Вершинин со злостью. Проходя мимо старухи, вытащил из коробки вельветовый поясок и показал ей. Купряшина осталась недвижимой.

Пока подвели итоги, оформили протокол и договорились о совместных действиях с участковым — прошло еще два часа. Окончательно управились около пяти, а спустя час добрались до города.

14. Старый знакомый

В этот день у Вершинина оказалась уйма свободного времени, поэтому собирался он не спеша, надел коричневый в полоску выходной костюм, завернул в газету купленную по случаю бутылку коллекционного шампанского и вышел на улицу. По дороге к автобусной остановке свернул к продовольственному магазину, у которого обычно допоздна толпились старушки с цветами, купил лучший букет августовских астр.

Светлана встретила его не без смущения. И на то были причины. Первый официальный визит… Сам Вячеслав, празднично одетый и торжественный… Цветы… Все это было необычно и волновало. Покраснев, неуверенно приняла букет, пропустила Вершинина в комнату, а он и сам смешался. «Лучше бы в кафе или ресторан заглянули и там отметили поступление — вдвоем, без свидетелей», — пронеслась запоздалая мысль.

— Прошу, молодой человек, прошу, — встретил его на пороге высокий мужчина в железнодорожной форме. — Василий Петрович Марчук, родной дядя этой вот козы, — представился он, показав на Светлану.

Вячеслав поставил шампанское на край стола. В центре его в хрустальной вазе уже стояли, подрагивая разноцветными лепестками-полосками, принесенные им астры.

— Мать, — позвал Марчук, — собирай на стол.

Из-за плюшевых занавесок, отделявших небольшую кухню, вышла пожилая женщина с испачканными мукой руками. Увидев незнакомого человека, смущенно спрятала их под клеенчатый передник.

— Таисия Алексеевна, — представил ее муж.

А вскоре и стол был накрыт. Шумно откупорили шампанское, выпили за успех Светланы. Несмотря на то, что громкоголосый дядя пытался усадить их рядом, она устроилась напротив, и Вячеслав чувствовал ее взгляд. Но всякий раз, когда он пытался взглянуть ей в глаза, она смущенно отводила их. Вершинин терялся в догадках, не понимая, почему она так официальна. Ему начинало казаться, будто она забыла все предыдущие встречи, все сказанное друг другу. Он был удивлен, насторожен и с тревогой пытался понять ее сегодняшнее поведение. А оно объяснялось очень просто. Они встречались уже не в первый раз, они уже сказали друг другу самые важные слова, но об этом знали только они — и никто больше. А сейчас их личное открылось глазам других. Он предстал чуть ли не женихом. Светлана не ожидала, что все произойдет так неловко. Многозначительные взгляды, которыми обменивались дядя с женой, торжественный вид Вячеслава еще больше усиливали ее смущение. Разговор не клеился. Василий Петрович пытался поддержать его, рассказывал о себе, о том, как ему дважды приходилось бывать понятым и какие способности он проявил при этом. Выходило, что вся его теперешняя работа — чистая случайность, а в душе он прирожденный криминалист и работал бы на этом поприще не хуже всех прочих.

Вячеслав слушал его вполуха. Он давно уже перестал удивляться тому, что в присутствии следователя разговор обычно вертится вокруг преступлений, как и в присутствии врача — вокруг болезней, и каждый обычно претендует на роль знатока этих профессий, развенчивая и подвергая критике профессионалов.

Воодушевленный бокалом шампанского и рюмкой домашней наливки, Василий Петрович поднялся и, размахивая руками, показывал, как он когда-то помог следователю. Но внезапно он заметил, что его не слушают, а супруга даже иронически улыбается, и виновато произнес:

— Заморили мы, наверно, молодых своими разговорами.