Случай в Москве

Мурин шагнул внутрь тесной опрятной спаленки, и слова приветствия застряли у него горле. Большую часть комнатки занимала кровать. Пациент лежал под одеялом, худое лицо утопало в подушке. Но Мурин мгновенно его узнал. Это был тот самый человек, которого он видел в злополучный день лежавшим на мостовой с окровавленной ногой. Сразу после взрыва.

Глава 9

Господин Шольц почти сразу воспылал к Мурину неприязнью лежачего больного к ходячему здоровому. А Мурина, почти так же сразу, начала выводить из себя его привычка напирать голосом на слова, которые он желал подчеркнуть, нет, даже ткнуть собеседнику в лицо.

– Всем известно, какого рода дамы остались в Москве. И почему они остались.

– Мне вот неизвестно.

– Бляди-с.

Мурин глубоко вздохнул.

– И все же. Позвольте мне повторить вопрос. Какие отношения были у мадам Бопра с остальными… в театре? Были ли у нее подруги?

Шольц покачал головой.

– Приятельницы?

Тот же немой ответ.

– Соперницы? Хоть кто-то, кто знал ее раньше? Быть может, кто-то привел ее в этот театр?

– А как вообще распространяются сведения о том, где, как и чем можно поживиться?

– Вы мне скажите. Вы ведь тоже туда не по объявлению в газете поступили служить, я полагаю?

– Меня заставили! – выкрикнул Шольц тонким голосом. – Заставили!

Мурин понял, что вопрос успел воспалиться, а значит, его Шольцу задавали неоднократно. Одно дело остаться в Москве накануне вторжения. Другое – при французах служить и получать от них жалованье. Очевидно, что Шольцу пришлось и еще придется несладко.

– Ни у кого не спрашивали согласия. Нас просто согнали туда со всей Москвы, как скот. И заставили их развлекать! Если не верите мне, то убирайтесь. Мне не о чем с вами беседовать!

– Я пришел не ради вас. Я ищу мадам Бопра.

– Я ничем не могу помочь. Я не видал ее с того дня, как все эти как бы актрисы дали деру вместе с французской армией.

«Врет, – подумал Мурин. – Я сам видал его в день взрыва». Но наставления господина Армана достигли цели, Мурин не желал, чтобы и этот проходимец читал его как раскрытую книгу. Поэтому промолчал и сделал морду кирпичом. Шольц перевел дух, скосил глаза на сторону, как бы припоминая что-то.

– Вы спросили: какие отношения… Почти сразу между этими как бы актрисами начались соперничество и ревность.

– К некой особе?

– Пф! К неким суммам! Я раскрою вам глаза, сударь. Ваша мадам Бопра недурно заработала на этой театральной авантюре, сама даже не быв актрисою. Песенки, куплетики, танцы, в дело шло все. Господа военные клали деньги, не считая. Лучше меня вам расскажет все мамзель Фижу, Генриетта Фижу, с ней мадам Бопра выступала вместе и делила костюмерную. Да и в остальное время их можно было увидеть вместе. Женщины! Уж если возьмутся болтать, то выболтают все. Эта мадемуазель Фижу наверняка была конфиденткой многих секретов этой вашей мадам Бопра. Вот вам бы кого спросить. Ее.

«Ишь понесло, – думал Мурин. – То из него слова было не вытянуть, а то вдруг затрещал». И вдруг сообразил: «Так ведь он меняет предмет разговора! Нарочно уводит меня от темы. Его спугнул мой вопрос. А вопрос был: когда вы видели мадам Бопра. Вот оно!» Странное удовольствие от собственной догадки, как жар, окатило Мурина по самые плечи. Он почувствовал особую, спокойную собранность. Все вдруг переменилось. Ему не нужно было ломать голову над следующим вопросом. Слова сами выскакивали из него, и ровно такие, как надо. Глаза зорко подмечали нужное. Словно некий инстинкт нес его вперед.

– Да только какой же толк мне ее искать. Этой мамзель Фижу, поди, и след простыл… – озадаченно бормотали губы Мурина. А глаза заметили: хоть голова Шольца и лежала на подушке, но шея напряглась. «Вот оно», – понял Мурин.

– Почему ж простыл? – оживился пациент. – Не скажите.

– Вы сказали, все эти дамы сбежали вместе с французской армией.

– Сбежать-то сбежали. Да, может, и недалеко, – увлеченно болтал Шольц.

«Радуется, что меня надул», – сердито думал Мурин, а миной выражал почтительное внимание. –

Особа эта не глупа. Смекнула, что к чему. В Москве затеряться даже и проще. Улавливаете мою мысль, сударь? Пересидит лихое время. А потом незаметно смешается с мирною толпой. Имея капиталец, наваренный во время войны. Недурно! И никто не задаст вопросов о том, откуда он взялся, особливо если эта особа смекнет назваться другим именем.

Мурин счел, что достаточно усыпил его бдительность. Пора было прыгнуть, выпустив когти. Он улучил миг, когда Шольц набрал воздух в грудь, и опередил вопросом:

– Так зачем мадам Бопра приходила к вам в тот день, когда дом ваш сгорел?

Шольц запнулся, забыл выдохнуть, дважды попытался вдохнуть. Наконец сумел заговорить:

– Что-о-о? Вы меня не поняли, сударь. Я вам сказал, я не видал мадам Бопра еще с той поры, когда…

– Хватит! – Мурин вскочил. – Я сам видел ее в тот злополучный день в вашем доме. И видел там вас. Вас ранило взрывом. Будете отрицать?