Случай в Москве

«Значит, тоже немка. Или француженка».

– Где, ты сказал, у нее лавка была?

– На Кузнецком Мосту.

Мурин долго искал реку. Ведь если мост, то, значит, должна быть река!

– Пр-роклятье.

В Питере с этим было просто. Куда бы ты ни ехал, всегда наедешь на какую-нибудь воду – речку или канал. Маленькая вода отведет к большой – Неве. А уж мимо Невы тем более не промахнешься: широкая, прямая, мощная, – город с его дворцами и набережными жался рядом, как неприметный муж известной красавицы.

Но в Москве, очевидно, было наоборот.

Мурин дважды заблудился. Азамат, которому все это надоело, начал спотыкаться от усталости и злобно грызть удила. Наконец, следуя указаниям добрых москвичей, Мурин ее отыскал. Речка оказалась одна, маленькая и кривая, ее топкие берега язык не поворачивался назвать набережными, если считать набережными гранитную оправу Невы. Вдоль них тянулись деревянные строения. Казалось, ты в каком-нибудь русском захолустье, а вовсе не во второй столице империи. Тощая баба с такой же тощей козой, которую вела за веревку, намотанную вокруг рогов, остановилась, увидев, что Мурин топчется в затруднении.

– Тебе чего, солдатик? Кузнецкий Мост? Так это ж совсем в другую сторону!

Мурин разразился бранью. Он уже сам готов был лягаться и ронять пену. Видимо, разочарование на его лице настолько превышало меру разумного, что баба, чуть повернув голову к плечу, негромко покричала:

– Трофим, а Трофим.

Вышел мужик. Рукава были закатаны по локоть: хозяин оторвался от работы.

– Солдатик заблудимшись, – пояснила.

– Куда те, служивый?

– На Кузнецкий.

Трофим крякнул.

– Далековато. Черт тебя водил, что ли?

– Выходит, так.

– Он не здешний, – пояснила баба.

Мужик степенно прокомментировал: – Большая страна. Со всей Расеи солдаты снарядились. Идем, служивый, провожу.

Мурин возблагодарил небеса за московское гостеприимство. Каким-то чутьем понял, что предлагать мужику или бабе деньги будет неуместно. Поблагодарил.

– Спасибо скажешь, когда отведу, – заметил на это мужик и зашагал вперед.

Разговоры о политике не заставили себя долго ждать.

– Что ж Бонапартий… – завел мужик.

Мурин отвечал как умел. В голове у мужика была изрядная каша. Причем она не совпадала с кашей в голове у Мурина, и тот старался подбирать слова осторожно – не хотелось из-за какой-нибудь ерунды вывести мужика из себя и лишиться провожатого в этом лабиринте. Он как раз объяснял про Конвент, когда мужик выставил руку, так что Азамат наехал на нее всей грудью и показал зубы.

– Приехали, – сообщил провожатый.

Мурин вытаращился. Перед ним была горбатенькая улица, та самая, на которой они с Изотовым наткнулись на злополучный дом. Мурин сразу увидел его выгоревшие останки.

Бывают ли такие совпадения просто совпадениями?

– Кузнецкий Мост, – показал мужик, развеяв его последние сомнения.

Глава 8

Улица переменилась с того дня. Завалы были разобраны. Где зияли проемы без стекол, были вставлены доски. Где окна сохранились в целости, за стеклами, отмытыми от сажи, виднелись занавески. Занавески! Повесить их могла только женская рука. Москвичи спешили вернуться в свои жилища, покинутые перед нашествием, спешили жить дальше, и не просто жить – а по всем правилам приличий.

Орать на всю улицу «Господин Жюден!», пока тот не вылезет (а таков был первоначальный план), Мурину вдруг показалось неуместным. Занавески говорили, что военные привычки пора бросать. Он спрыгнул на землю и повел Азамата за повод к ближайшему обжитому дому.

Заколоченное досками большое окно, типичное для лавки, привлекло его взгляд. На одной из досок было жирно выведено карандашом: «Платье дамское и подвенечные наряды».

Мурин постучал.

Отворили ему тотчас, показался нос и край чепца. Мурин поздоровался. Очевидно, его появление на этой улице не осталось незамеченным и за его перемещениями наблюдали в щели между досками.

– Чего изволите? – Сильно нарумяненная дама высунулась мимо Мурина и бдительно окинула взглядом улицу.

Мурин тоже обернулся, заметил, что в других домах занавески подрагивали. Двери стали приотворяться. Из одной – на противоположной стороне улицы – высунулась голова в чепце и позвала:

– Господин офицер, чего вам благоугодно?

Нарумяненная дама, увидев тот чепец, тотчас засуетилась – приоткрыла дверь пошире:

– Прошу, прошу. Входите, господин офицер. Уверена, что, невзирая на обстоятельства, мы сумеем исполнить любые ваши пожелания.

«Не в бордель ли я попал», – встревожился Мурин: ну и что, что написано «платье», на сарае тоже вон написано «хуй», а внутри – дрова.

– Наши расценки лучше! – крикнула с другой стороны улицы ее соперница.

И нарумяненная дама, отбросив ложный стыд, схватила Мурина за рукав, втащила внутрь, захлопнула дверь. Затем отпрянула от него на расстояние, более отвечающее приличиям, вынула из рукава платочек и стала изящно промокать верхнюю губу, на которой от всех этих коммерческих усилий выступили капельки пота.

– Фух, – обмахнулась платочком она. – Иные дни выдаются прямо теплые не по сезону. Так чего же вам благоугодно сшить?

– Ничего.

Рука с платочком замерла.

– Как-с? – Дама заморгала. – А…

– Я разыскиваю господина…