Случай в Москве

Жюден не разделял его нетерпения.

– Да куда спешить? Я сказал вам: он нынче у аптекаря Баумгартена.

«Удерет. Как пить дать – удерет», – беспокоился Мурин. С того момента, как он услыхал про ассигнации, которые без счету рассыпали вокруг себя французские офицеры в оккупированном городе, и про товар «на многие тыщи», который Шольц припрятал в занятой врагом Москве, дурное чувство угнездилось у него в животе. Он сам не знал, что оно значит. Если верить Жюдену, который «знал всех», Шольц был именно тем, за кого себя выдавал: парфюмером с Кузнецкого. И все же… Все же, коль скоро в истории жизни и смерти Луизы Бопра возникли большие деньги, они привнесли нечто, что беспокоило Мурина.

– Если бы вы еще тогда сказали, что он вам надобен, я б вам сразу указал, где его искать, – мягко попенял Жюден.

– Я тогда сам не знал, что он мне надобен… И надобен срочно. Прошу вас.

– Хорошо. Как вам будет благоугодно. Идемте. Только осторожней! – вскрикнул приказчик, увидев, как Мурин покачнулся было, заглядевшись на шелковые реки на полу, но выровнял шаг, взмахнув руками.

– Не свалитесь, ради бога.

Они вышли наружу. Кое-что изменилось. К стене лавки Жюдена теперь была прислонена продолговатая доска. От нее шел резкий запах свежей краски.

– Моя новая вывеска. – Жюден любовно похлопал по доске рукой. – Не благоугодно ли взглянуть?

Улыбка на его лице была такой широкой, что Мурин не сумел отказать:

– Охотно.

Жюден осторожно взялся за край. Мурин за другой. Качнули доску на себя, открыли свежую надпись русскими буквами. «Торговля Юдина. Платье дамское и детское». Мурин округлил глаза. Коренной москвич пояснил:

– Зачем понапрасну тревожить покупателей ненужными вопросами, не правда ли? Ведь они приходят за модным платьем, а не за политическими мнениями.

В голосе Жюдена-Юдина был легкий страх. Война ушла из Москвы. Наступало будущее, правил которого никто толком не знал.

– Остроумно, – похвалил Мурин.

Так же осторожно вернули доску на место, сохнуть. Жюден-Юдин хохотнул:

– Хотел бы я знать, как выкрутится Баумгартен! Богданов? Благолепов? Белкин?

Мурин посмотрел на свои пальцы: на самых кончиках остались пятна голубой краски.

Они прошли по улице, свернули в переулок. Мурин, как все кавалеристы, чувствовал себя не в своей тарелке, ступая по земле. Мешала сабля, куртка казалась слишком короткой. Жюден был бодр, как английский терьер. И остановился так же внезапно, чуть не стойку сделал.

– Гутен морген, – прокричал весело вверх.

Мурин проследил за его взглядом.

Господина Баумгартена они застали на перекладине деревянной лестницы. Сама стремянка была прислонена к стене. Над дверью аптекарь водружал знак: буква А в приличной раме. «А» означало аптеку на любом языке. «Выкрутился», – признал Мурин.

Аптекарь хмуро посмотрел вниз, подчеркнуто ответил по-русски:

– Чем могу служить? – Только слишком твердые «ч» и «ж» выдавали в нем немца.

– Как здоровье господина Шольца?

– А кто спрашивает?

– Господин офицер, – ответил Жюден.

– С господином Шольцем у меня есть общая знакомая, ее случай я и желал бы обсудить с господином Шольцем, – уточнил Мурин.

– Имя у господина офицера есть?

– Мурин, к вашим услугам. – Он поклонился.

Аптекарь спиной вперед спустился. Подошел, в одной руке по-прежнему сжимал молоток. Лицо было суровым. Заискивать и улещивать покупателей ему было ни к чему. Он составлял микстуры, отворял кровь и требовал к себе почтения: почти что врач! Неторопливо изучил новое лицо. Лейб-гусарский мундир произвел на него благоприятное впечатление. Он разомкнул губы под рыжеватыми усами:

– Господину Шольцу лучше, слава богу. Ходить будет. Хоть сперва я и думал, что ногу придется отнимать. Но обошлось. Он все еще лежит.

– Лежит?

«Что-то новенькое», – подумал Мурин: в передаче ябнутого Синицына эта деталь отсутствовала.

– Идемте, я вас к нему проведу.

– Если я вам больше не требуюсь, прошу позволения вас здесь оставить, – рассыпался в любезностях Жюден. – Вы знаете, где меня отыскать, если вам что-либо благоугодно будет пожелать. – И Жюден рысцой побежал обратно.

– Сюда, – указал аптекарь.

Они вошли. Из прихожей была видна торговая зала: шкапы, шкапы, шкапы и несчетные батареи пузырьков. Под потолком парило чучело небольшого крокодила. Все говорило о тайнах природы. Мурин испытал некую робость.

– Сюда. – Теперь аптекарь указал на лестницу, стал подниматься.

«Ногу? Отнять?» В какую еще передрягу угодил Шольц?» – Мурин терялся в догадках, ступеньки поскрипывали под его ногами.

Они взошли на второй этаж, помещавшийся над аптекой. Здесь были жилые помещения, а потолки ниже, даже Мурину, который не отличался кавалергардским ростом, пришлось наклонить голову. Аптекарь стукнул в дверь и тут же отворил ее:

– Шольц, дружище, к тебе гость. Господин Мурин желает обсудить случай какой-то вашей общей знакомой. Прошу, господин Мурин. Он лежит. Но вы можете сесть на стул у постели.

– Благодарю. Добрый…