Случайная тайна от олигарха

Безучастно смотрю на свое отражение, оценивая трезво. Такая бледная — краше в гроб кладут! Под глазами залегли темные круги, припухшие веки и горящий лихорадочный румянец на щеках. Красотка! Что сказать? Открываю кран, чтобы хоть немного освежиться. Внезапно пол под ногами начинает двигаться, словно я нахожусь на аттракционе. Это так неожиданно, что испуганно хватаюсь за край раковины.

И эта тошнота… Откуда она только взялась?

За всю беременность у меня почти не было токсикоза. Разве он бывает на таком сроке? И вообще, почему нельзя как в фильме: стоит героине узнать о своей беременности, как токсикоз заканчивается словно по взмаху волшебной палочки, будто его и не было. Невесело усмехаюсь. Это жизнь, а вот такие «штуки» годятся лишь только для фильмов. Жаль. Обтираю влажным прохладным полотенцем лицо и шею.

Глубокий вдох, ещё… Вроде бы легче. Сколько прошло? Минут десять? Стоит мне выйти из уборной, Аня тут же суетливой квочкой берет меня под локоть и ведет под белы рученьки к кровати.

— Ложись. Сказали полный покой. Сейчас приедут, — нетерпящим возражений тоном приказывает Аня.

Лицо строго. Всем своим видом подруга показывает, что не даст мне ни геройствовать, ни чудить. С такой попробуй забалуй! Тяжело сглатываю.

— Мне уже намного лучше. Правда, Ань, — заискивающе смотрю в глаза подруги. — Может, отменим вызов, а?

— Ну, уж нет, мать! — безапелляционно сводит аккуратные светлые брови Ожерельева. — Ты как хочешь. Взрослая девочка. А вот о Руслане Давидовиче тетя Аня позаботится, — поправляет белые подушки, удобно утраивая мою голову.

Подруга все это выпаливает на таких серьёзных щах, что улыбка сама ползет на мои пересохшие губы. Дурочка! Люблю ее.

И вправду, всего через пару минут раздается мелодичный звонок в дверь. Нехотя приподнимаюсь на высоких подушках, прислушиваясь к тому, как Анька деловито докладывает ситуацию врачу.

— Проходите, здесь. Бригада из двух человек. Врач женщина — среднего возраста с добрыми карими глазами, иссиня-черные волосы собраны в низкий хвост. Молоденькая фельдшер тут же принимается делать записи.

— Так, — улыбается врач, чтобы сгладить нервозность, которая у меня начинает нарастать при виде белого халата. — Сейчас у вас есть какие-то жалобы, Мирьям?

Врач отлаженно и профессионально закатывает правый рукав моей пижамы светло-оливкового цвета. Облизываю губы, прежде чем ответить:

— Немного голова болит.

Она измеряет давление, задумчиво разглядывая показатели на аппарате, после чего поднимает взгляд на фельдшера и диктует ей показатели.

— Сто тридцать на восемьдесят, высоко-нормальное, — поворачивается ко мне, успокаивающе похлопывая по руке. — Ничего критического, но, учитывая ваше положение, рекомендую обязательно сказать все вашему врачу, ведущему беременность, чтобы предотвратить возможные риски и различные осложнения. Договорились, Мирьям? — говорит так мягко, словно увещевает маленького ребенка.

Послушно киваю.

— Да, конечно. У меня как раз прием после завтра.

Врач скорой помощи довольно улыбается, от чего под добрыми глазами появляются небольшие морщинки — «гусиные лапки».

— Вот и договорились. И старайтесь не нервничать. Конечно, это сложно с учетом того, что вы работаете, нагрузки. До этого не было таких инцидентов?

— Нет, не было, — отрицательно качаю головой. — Сегодня был очень тяжелый день и…

Врач мягко перебивает:

— К тому же, у вас выражены черты эмоционального человека. Не то, чтобы прямо астеник, но это видно невооружённым взглядом, что подвержены эмоциональным всплескам. Женщина встает, поднимая с пола оранжево-белый чемоданчик, который по содержимому напоминает небольшую переносную лабораторию с лекарствами. Бывают люди, которые поправляются от одного вида лекарств и, похоже, это я. Мне и правда намного лучше.

— Больше отдыхайте. Обязательно наладьте режим сна. Горячий чай с сахаром, — эти слова уже предназначены для Ожерельевой.

— Да-да! — с готовностью отвлекается будущая тетя Аня.

— Спасибо, до свидания, — бормочу, комкая пальцами белое покрывало. Тяжело вздыхаю, когда бригада выходит из спальни, оставляя меня один на один с тревожащими мыслями. Мне безумно страшно за малыша, поэтому я почти насильно заставляю себя повернуться на бок. Нужен сон. Ребенок не должен страдать из-за моих… наших с Давидом проблем.

— Прости, — слеза ползет по щеке, и я смахиваю ее прочь. — Прости, я больше не буду тебя тревожить, — глажу живот, чтобы успокоиться, ощущая тут же ответный пинок в ладонь. Ну, и как, позвольте узнать, быть спокойной, когда в моей жизни творится полная неразбериха и беспредел?

Глава 36

Мирьям

Не верится! Неужели я здесь, в доме Садулаевых?

Не так давно я, захлебываясь в слезах, клялась, что больше никогда не переступлю порог этого проклятого дома. Скорее всего, так оно и было бы, но что-то, может быть, надежда, заставляет еще теплиться небольшое пламя где-то внутри. Не просто так же Давид позвал меня. Садулаев Давид Мансурович никогда ничего не делает просто так! Никогда.