Случайная тайна от олигарха

Вижу, как беспокойство темной рекой плещется в карих встревоженных глазах отца, но я не привыкла к такому проявлению чувств с его стороны, поэтому запальчиво одним движением плеча скидываю прочь теплую ладонь.

— Пойдем в дом.

Стираю пальцами слезы, замечая только сейчас, что они смешались с тушью.

Проклятье! Оказавшись в доме, стремительно подхожу к лестнице, готовая в любой момент сорваться в свою комнату, если что-то пойдет не так.

Хотя куда хуже? Куда?!

— Так, что произошло и почему у тебя такой вид?

Я вижу, как лихорадочно бьется крупная жилка на шее отца.

— Я сделала свой выбор! — поднимаю подбородок, встречаясь с обеспокоенным взглядом отца. — И какой же, Мирьям? — голос его звучит глухо и выглядит он непривычно неуверенно, даже шатко. Жестко подвожу черту и ставлю точку.

— Максут Садулаев. Я выйду только за него.

Отец делает шаг вперед. Одновременно с эти я поднимаю ногу на первую ступень лестницы, это заставляет отца нерешительно остановиться.

— Я был уверен, что…

— НИКОГДА! Никогда не говори мне ничего про Давида Садулаева! — топаю ногой, чтобы хоть как-то физически выразить разъедающие изнутри эмоции.

Никогда я не позволяла себе разговаривать с отцом в таком повышенном тоне, с такой безграничной дерзостью.

Преодолеваю предпоследнюю ступень, и будто невидимая сила заставляет меня обернуться. Кажется я, вижу то, чего не должна была видеть.

Отец стоит прислонившись лбом к стене. Он так шумно и тяжело дышит, что я пугаюсь. Правая рука родителя прижата к левой стороне груди. В волосах то тут то там блестят серебристые нити волос, и я впервые думаю о том, как часто ему приходится нервничать.

Бизнес, родственники, мои выходки, истерики мамы…

Внутри меня что-то переворачивается от мысли, что ему не безразлично. Я ему не безразлична и мой выбор… Но вот только я не готова жалеть его. Не сейчас. Может быть, потом.

Просто сил нет, потому что сейчас мне безумно жалко себя.

Глава 44

Мирьям

Наши дни

Кладу ладонь на грудь любимого, останавливая никому уже не нужные оправданная. Все, что произошло в прошлом пусть там и останется. То, что отражается в глазах Давида сейчас, мне куда интереснее. Его сердце бьется быстрыми рванными толчками, выдавая неподдельное волнение.

— Не надо, Давид. Это было так давно и почти неправда, — смущенно усмехаюсь, прикасаясь к одной из верхних пуговиц на его рубашке. — Мне было пятнадцать, и я принимала все слишком близко к сердцу. Глупо так все вышло, — неловко заправляю прядь за ухо, открывая вид на небольшие серьги-гвоздики.

Тело Давида заметно напрягается. Желваки на скулах обозначаются четче, а черты лица заостряются.

— Нет, Мирьям, — возражает он, серьезно заглядывая в глаза. — Не глупо. Я, сам того не зная, глубоко ранил твои чувства.

Одной лишь фразой заставляет непроизвольно затаить дыхание.

— До сих пор не могу поверить, что тогда ты предпочла меня, а не Максута, — пальцы Давида бессознательно сжимаются в кулак, а в голосе слышится тщательно скрываемая боль. — Я все испортил. А ведь все между нами могло сложиться иначе.

Буквально вижу отражение тяжелой борьбы на его лице. Я его так понимаю!

Сколько раз я себя корила за глупую ревность, которая отравила не только меня, но и все вокруг. За гордыню, которую почувствовала, когда поняла, что нравлюсь Давиду так, что он страстно ревнует к своему младшему брату, за свое поведение в ту ночь, когда между нами произошла близость. Ведь я знала, что подарила девственность именно Давиду, чувствовала… Но вела себя так, будто разочарована и оскорблена. Боже, какая же я дрянь!

— Да, могло, — впервые признаюсь честно и откровенно.

Меня тут же охватывает такое облегчение, будто тяжелый камень с груди упал, позволяя наконец-то дышать полной грудью. Больше мне не хочется юлить и врать. Хочется полностью раскрыть душу, довериться Давиду. Не зря же я отдала ему в руки самое сокровенное — свои мысли и чувства — дневник. Теперь он знает обо мне даже больше, чем родители. Мои тайные желания, переживания, мечты. Я принимаюсь мелко дрожать от одной мысли и понимания того, какую всепоглощающую власть дала в руки Давиду — вручила заветный ключик от своей души. Разве это не доверие? Не любовь?

— Теперь все будет по-другому, — обещает или же ставит перед фактом Давид.

Достаточно чувствительно обхватывает пальцами чуть выше локтей и мне ничего не остается, как запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза.

— Ты же понимаешь, Мирьям, что я тебя больше не отпущу? Никогда! — последнее слово звучит, как самая настоящая клятва ревнивого собственника и почему-то мне это безумно нравится.

Правда чувствую себя так глупо! Душа буквально молит о том, чтобы податься к Давиду и разреветься от счастья на широкой груди, но что-то останавливает меня. Должно быть, как всегда, чувство неуверенности. И почему мне так сложно признаться в чувствах? Сказать все, как есть. Ну, почему я такая?! Все потому, что я никак не могу поверить, что меня могут любить просто так — потому, что я — это я. А вдруг Давид делает все ради…