Случайная тайна от олигарха

— Ты… в нашем доме, — наклоняется ниже и прикусывает нежно мочку уха. Его дыхание становится тяжелее, когда Давид продолжает, — босая и беременная моим ребенком. Широкая ладонь ползет ниже, на секунду задерживаясь и трогая подушечкой пальца небольшой узелок завязок от халата, а затем спускается ниже, нежно поглаживая всей пятерней округлый живот.

— Это просто кайф, Мирьям. Моя.

Прикрываю глаза, полностью отдаваясь этим волшебным рукам. Дааа, так хорошо. Мягко придерживая меня за локоть, Давид неожиданно отстраняется, заставляя меня буквально жалобно заскулить про себя.

— Давай завтракать, милая, — бросает привычно взгляд на часы и хмурит темные брови, — а то опоздаем.

— Куда? — удивляюсь, делая шаг к столу, ощущая, как ноги стали слабыми после ласк Давида.

Удобно устраиваюсь на мягком стуле и добавляю на всякий случай, если Давид заработался и забыл. — Сегодня же суббота. Давид благодарно кивает, принимая из моих рук тарелку с овсянкой. — Ты разве забыла? — карие бархатные глаза слегка насмешливо блестят, но без издевки и с явным обожанием. — Нам сегодня на УЗИ к десяти.

— Нам? — срывается удивлённо с губ. Недоверчиво распахнув глаза, застываю удивлено с ложкой каши в воздухе, так и не донеся ее до рта. Я даже и предположить не могла, что Давид захочет со мной в женскую консультацию.

— Да, нам, — в голосе появляются знакомые стальные ноты, намекающие на то, что спорить бесполезно.

В этом весь Давид. Кажется, что он у твоих ног, и ты полностью контролируешь ситуацию, но в какой-то момент он отчетливо дает понять, кто здесь власть, кто из нас двоих — главный. — Не думаю, что тебе будет интересно, — говорю скорее из чувства противоречия и даже некого неуместно охватившего смущения.

Я и Давид на УЗИ — это так интимно что ли…

— Ошибаешься. Мне ВСЕ интересно, что связанно с тобой и моим ребенком. Абсолютно все, — словно подчеркивая, непреклонно повторяет Давид, ставя точку в этом споре. А затем, словно смягчая эффект от только что сказанных слов, продолжает: — Это, наверное, самая вкусная овсянка, какую я пробовал. Спасибо, милая.

Тепло мгновенно охватывает сердце со всех сторон, заставляя трепетать. Врун! Я ведь даже не добавила масло.

Через минут десять, закончив завтрак, промокаю губы салфеткой.

— Будешь что-то еще? — делая глоток горячего ирландского кофе из небольшой белой чашки, спрашивает Давид. Сильная рука оказывается поверх моей, и он нежно гладит костяшки моих пальцев.

— Мести.

Давид усмехается и качает головой.

— Мирьям, никакой мести.

Возмущенно приподнимаю брови.

— Но ты же обещал отомстить моим родственникам! — почти задыхаюсь от обиды и негодования. — Обещал!

Неужели обманул?!

— Нет, — обрывает, продолжая лениво гладить мои пальцы, несмотря на ставший напряженным разговор. — Я обещал, что сделаю все, что в моих силах, ради правосудия.

— И? — фыркаю, поджимая губы. — Какая разница?!

— Большая, — терпеливо, словно несмышлёнышу, объясняет Давид. — Правосудие — это то, к чему стремится честный человек, это справедливость. А что такое месть? Месть, Мирьям, — это попытка лишь облегчить свою боль, не более.

Недовольно соплю, но не спорю.

— Так, ты что-нибудь будешь еще?

— Угу, — бурчу, потянувшись к стеленной пиале с изюмом. — Овсянку с изюмом.

Иногда он так бесит, ей-Богу!

Глава 47

Давид

Вибрация на телефоне заставляет отвлечься от утренней документации, но как только на экране высвечивается имя сослуживца, без раздумий принимаю вызов. Этому человеку я всегда рад, в любое время суток — без исключений.

— Здорово, брат, — сиплый голос из динамика выдаёт человека, который часто и успешно перекрикивает ветер. — Как жизнь?

Волков Дмитрий — морской пехотинец по кличке Демон. По воле судьбы именно он стал мне лучшим другом. Бывший муж Камиллы Юсуповой. Вот такая ирония! Потираю задумчиво подбородок и усмехаюсь. Судьба любит выкидывать неожиданные фортели. Будто забавляясь, играет своими марионетками — живыми людьми. Да и что можно ожидать от Анапы? Стоит провести немного больше времени в этом небольшом южном городке, как понимаешь, что все вокруг, так или иначе, являются друг другу либо родственниками, либо бывшими.

— Давно тебя не слышал, — отвечаю на приветствие друга и ставлю размашистую подпись на сводках, прежде чем продолжить. — Куда пропадал?

Со стороны может показаться, что меня почти не трогает этот звонок, но это не так. Я искренне рад, и Волков это знает. Просто я не привык показывать свои эмоции. Только один человек заставляет меня открыться на все сто процентов. Только она… Больше никто на это не способен.

— Да с рейса вернулся пару дней назад, — слышно, как друг делает глубокую затяжку, пропитанную очередной дозой никотинового удушающего яда. Явно нервничает. — Решил тебе вот брякнуть.