Случайному гостю

— Так, — говорит бабушка и откусывает ещё кусок яблока. — Ещё?

— Лучше закрыть, а потом открыть глаза и призвать помощь, — бросаю я угрюмо и раздражаюсь. — Это что, бабушка, экзамен?

— Нет, — говорит бабушка. — То жизнь… или быстрая смерть. Выбор есть, согласись.

Я закрыл глаза, вздохнул, задержал дыхание, попытался вспомнить реку, но вспомнил девочку с корзинкой и ее искусанную руку. Я выдохнул и Дар пришел.

Глаза пришлось открыть.

Кто нервирует меня всегда — это бауки. Какие же все-таки они неприятные. Маленькие, верткие, чёрные — в общем, комок пыли с ножками.

Первым, кого я увидел, был именно баук, он сидел под столом и выпучивал на меня маленькие жёлтые глазки.

— Пошел вон, вон, — сказал я. Баук вздрогнул и с громким топотом порысил в угол. Они всегда именно так и удаляются.

— У нас полчасика, — повторила бабушка. Что-то в ней показалось мне незнакомым, нет, скорее непонятным.

— Бери бланки, Лесик, — продолжила бабушка и плотнее закуталась в плед. Что-то опять показалось мне странным. Я выдохнул и взял колоду карт.

— Кто помнит, не портя, кто помнит, не путая, тому они будут во благо, — осторожно сказал я, приветствуя чужие карты. Бабушка удовлетворенно похрустела яблочком.

— Помощь!!! — напомнила она.

— Во имя венка, — говорю я. — И…

— И хватит, — говорит бабушка.

— …что также есть колесо, — продолжаю я, — и всех перемен что несут коса и руно.

Скатерть на столе пробегает рябью, а по ногам полощет сквозняк.

Я заканчиваю:

— …прошу помощи в знании…

И колокол не звонил, и не плакали в студёном небе гуси, и река не пела вечную песню покоя… А знание пришло, оно пахло зимними яблоками и был его вкус горек, как полынь.

— Раскладывай, — произносит бабушка, и голос ее будто стал мягче. Я тасую карты с некоторым опасением.

— Так, — говорит бабушка и достаёт из складок пледа второе яблоко. — Ты запомнил? Пасьянс элэмэнтарный. Ты готов?

— Всегда готов! — отвечаю я, и бабушка морщится.

— Спроси «Предстоящий день», — говорит она препарируя яблоко. — Проверю готовность.

И зловеще вырезает семечки из плода.

— Кстати, бабушка, — спрашиваю я светски, пока карты тихо шелестят в руках. — А кто это тут — зло, кого выбивать?

— Зло, оно скрозь, повсюду, — отвечает бабушка, кусая яблоко. — Но впрочем, как и добро. Важно, на какой ты стороне. Но не тяни уже, прошу….

Я тасую колоду, быстрее и быстрее, скоро бланки-карты начинают мелькать в пальцах, тихонько шурша. Мерцают жёлтые и белые звезды на рубашках. Еще мгновение — и от карт начинает идти тепло, оно проникает в кончики пальцев, захватывает руки, предплечья. Тепло разливается по телу, немного ноет спина, уязвленная бабушкиной «электричной силой», но быстро проходит. Карты начинают шептать и шушукаться, а ещё хихикать — и к тому же шепелявить…

Пять картонок легли на выцветшую скатерть, тишина прошуршала: «Смотри…».

Итак, по мнению «бланок», день грядущий мне готовил следующее.

— Первая карта: что ждет меня?

Открылся «Клевер». Ожидание. «Вместе с благими бланками — осуществление надежд, предел несчастий, возможно, прибыль. С неблагими — разочарование, крушение, убыток. Вдали от карты кверента[96] может означать, что кто-то намеренно хочет вам помешать или навредить» — подумал я.

Мимо роскошного, хоть и потемневшего клевера-трилистника пролетел большой шмель и беззвучно скрылся за рамкой.

Бабушка встала с тахты, удаляясь от круга света все глубже в тень, пошла рыться в кухонных шкафах и буфетах. Плед волочился за нею словно мантия. Получилось величественно.

— Бойтесь данайцев дарящих! — сказала бабушка из сумрака. Вполне понятно — не осложнять себе жизнь и не принимать опасных подарков.

— Подарков… — тихонько шепнул клевер…

— Не молчи, не моргайся, не ёрзай, — заявила темнота бабушкиным голосом. — Но времени так мало.

И она вздохнула…

— Вторая карта, — продолжаю я и переворачиваю бланку. — Что около меня?

Передо мной разворачивается «Сад»…

В саду всегда полдень. Ленивый, нежаркий — только-только отцвела сирень и распускаются, неся холод и дожди, сухощавые акации. Густой, прохладный полумрак лежит над стертыми, чуть желтоватыми, давними-давними плитами аллеи. Каштаны роняют на них поздний цвет. Колышется шиповник у лестницы, источают истому далекие кипарисы. Возносит хвалу ароматом ладанник. Сад Заключенный — радуйся, Мария…

Эта карта приглашает к радости и веселью. Жизнь прекрасна: вас ожидает праздник! Вас ждут друзья и близкие люди — ступайте к ним, вы нужны им. Вблизи от карты кверента означает успех в искусстве или науке, период вдохновения. Вдали от нее, либо в окружении неблагих карт — дурную компанию…

Наверное, тех, кого выставили из Сада за потерю Ключа…

— Смерти нет в Саду, — сообщает ветерок или карта.

— Люкс, — реагирует бабушка, опять устроившаяся в самом тёмном углу.

Она покончила с яблоками и достала откуда-то из недр кухни корзинку с вязанием, красные и синие нити шуршат по клеточкам пледа, а рук и спиц я вообще не вижу, и клубки, верно, закатились куда-то под стол… Мне все это кажется странным вдвойне и втройне — кто это вяжет в Адвент?

— Лесик, — говорит бабушка с иронией. — Ты спишь албо нет?