Случайному гостю

— Если бы, — и лиса сделала попытку горько усмехнуться. — Он ведь пришёл…

Ягод на мосту заметно прибавилось, лиса с сомнением огляделась.

— Я должен знать что-то ещё? — спросил я, чувствуя как раздражение покидает меня.

Лиса поспешно оглянулась ещё раз и навострила чёрные уши.

— Ну, мне пора, — заявила она, пластаясь по плитам. — Я и так сказала больше, чем хотела.

— Постой! — крикнул я.

Ягоды хлынули по плитам потоком, вслед низко стелящейся лисе.

«Это не рябина — это остролист», — в панике подумал я.

— Красная шерсть, — высказалась лиса в пространство. — Das ist Shonn…

На минуту она замерла, ягоды столпились около неё широким полукругом.

— Берегись короны!! — крикнула лиса и кинулась прочь, кристомы алым ручьем преследовали её.

— Наступить на ягоду остролиста к несчастью, — сказал я и встретился глазами с кузиной Сусанной.

— Таки так, таки так, — проскрипела она и усмехнулась. — Шамлосник! Проверяешь даму.

На всякий случай я посмотрел на пол, возле ножки стола сидела Вакса и озадаченно тёрла морду лапой.

— Шерсть чёрная, — сказал я. — То есть за ухом, Вакса, черна.

— И то часть провокации тотальной, — сказала бабушка, адресуясь плошке с кутёй — плошка благоговейно внимала ее словам, не думая и пикнуть. — Я как слепая, — вдруг пожаловалась она. — Ниц не вижу. Абсолютне!

— Но то верно, — поддакнула Сусанна. — Обступили власней кровью… Что тут увидишь?

— Музыка… — как-то неуверенно сказала бабушка. — Тут всюду музыка. Такая давняя…

В наступившей тишине вдруг чихнула кошка, из коридора донесся сдавленный шёпот, фырканье, потом раздался гитарный перебор и знакомые голоса вывели комариными дискантами:

Я маленький пастушок
Загорнувся в кожушок
На скрипочке граю,
Вас усiх вiтаю.
А ви, люди, чуйте,
Коляду готуйте —
Яблучка, горiшки
Дiтям для потiшки.

Бабушка и кузина Сусанна подхватились и разом глянули в сторону двери, я продолжал рассматривать кошку. Вакса терла морду с явным смущением и определенно желала добиться от шерсти радикально белого цвета.

— За ухом черно! — сказал я кошке. — Хватит намывать гос…

И увидел брата своего Витю, с дудочкой, в старой бабушкиной кацавейке из котиковой шубы.

— Вертеп!!! — обрадовался я. — И ведь не позвали.

Витя изображал пастушка, который: «загорнувся в кожушок…» и славно наигрывал нечто ирландское на сопилке, следом за ним вошла Неля, обряжённая цыганкой — что было ей очень к лицу. Неля играла на гитаре что-то, на её взгляд, рождественское и тарахтела длинными фиолетовыми клипсами. За ней шла, завешенная «дождиком» словно яшмаком, тётя Женя. Она источала запах ПВА и перьев — к ее старому парикмахерскому халату, кривовато прилепили большие бумажные, облепленные мелким пером крылья, а на голову она накрутила что-то белое и гипюровое — как мне показалось, старый Нелин школьный передник. В руках у тёти Жени была пышно украшенная мишурой лыжная палка — на ней сияла оклеенная фольгой восьмиконечная звезда — в общем, тётя Женя была Ангел, вот я только не знаю первый или второй…

Раньше вторым (или первым) ангелом при ней был дядя Костя…

— В небесах взошла заря, — сказала тётя Женя и с крыльев ее полетели перья. — Славит всё Христа-царя. Я лечу от Бога, Радость вам принёс, что в вертепе бедном родился Христос.

Звездой на палке она пнула сначала Витю, затем Нелю и сказала:

— Ныне день рождения вашего спасения.

Вы к вертепу поспешите и колена преклоните.

Витя вывел на дудочке длинную, мелодичную трель, Неля изобразила на семиструнке некую поступь.

Затем в коридоре раздался возмущенный писк, звякнул бубен и в кухню вбежал… Чёрт.

— Пустите погреться, пани-хозяйка, — обратилась к бабушке нечистая сила.

— В пекле для тебя тепло! — заметила бабушка и подперла рукой щеку — настроилась смотреть.

— Есть мне чем и посветить, и согреться, — заносчиво заявил Чёрт, и я опознал тётю Зоню. Бес зашуршал пакетом с надписью «Монтана», из пакета торчал сделанный нами с Витей в прошлом году месяц — гигантская лимонная долька, вся в золотистой фольге — две коробки конфет «Стрела»… Я взглядом поискал кошку, на полу лежал маленький кусочек когтя. Вакса смылась.

— Ага! — торжествующе сказал Чёрт. — Попросите, так и не дам…

В кухню вплыла вооружённая старым шампуром Яна — укутанная с головы до колен в старую штору-мережку, всегда изображавшую кольчугу, для верности поверх шторы Яна надела крупновязаную жилетку. Голову Яны украшала оловянная миска.

— Я воин!! — заявила Яна, избегая шипящих. — Разышкиваю деток, штоб наколоть их на шабельку, — и она потрясла шампуром, миска чуть сползла ей на лоб и в Янином хорошеньком личике появилось нечто хищное. — Такой прикаж от Царя.

— Но что скажу, — сказала бабушка «воину». — Не знаешь ты, какого царя слухать… Ныне рождается царь правдывый.

Воин запальчиво повёл копьем. Бабушка похлопала в ладоши.