Случайность и необходимость

Иногда можно услышать, что от этих опасностей молекулярная генетика найдет лекарство в самое ближайшее время. От этой иллюзии, распространяемой некоторыми поверхностными умами, лучше избавиться. Несомненно, в будущем будет возможно смягчить некоторые генетические изъяны, но только у страдающего ими индивида, а не у его потомства. Открытия молекулярной генетики не только не дают нам никакой возможности воздействовать на наследие предков с тем, чтобы ввести в него новые черты – создать генетического «сверхчеловека», – но и свидетельствуют о тщетности такой надежды: микроскопический уровень генома исключает подобные манипуляции. Если отбросить химеры научной фантастики, то единственным средством «улучшения» человеческого вида было бы введение сознательного и жесткого отбора. Но кто захочет – кто осмелится – его осуществлять?

Условия неотбора (или отбора наоборот), подобные тем, что царят в развитых обществах, представляют явную опасность для вида. Однако прежде чем она станет действительно серьезной, пройдет еще много времени: скажем, несколько веков (десять или пятнадцать поколений). Сегодня перед человечеством стоят другие, более важные и насущные проблемы.

* * *

Здесь я имею в виду не демографический взрыв, не уничтожение природной среды и даже не накопление мегатонн ядерной энергии, а более коварное и глубинное зло. Я говорю о величайшем повороте в эволюции идей, который породил это зло и с тех пор лишь усугубляет страдания души. Поразительные достижения человека во всех областях знания за последние три столетия вынуждают его произвести мучительный пересмотр концепции самого себя и своего отношения к миру – концепции, которая прочно укоренилась в нем за десятки тысяч лет.

Однако все это – смятение духа, как и ядерная мощь – есть следствие одной простой идеи: что природа объективна и что систематическое противопоставление логики и опыта является единственным источником истинного знания. Непонятно, почему в царстве идей эта мысль, такая простая и ясная, полностью оформилась лишь спустя сто тысяч лет после появления Homo sapiens; почему она никогда не возникала в таких развитых цивилизациях, как китайская, которым пришлось учиться ей на Западе; почему на самом Западе прошло почти две с половиной тысячи лет, от Фалеса и Пифагора до Галилея, Бэкона и Декарта, прежде чем она высвободилась из кокона сугубо механических искусств.

Отбор идей

Для биолога заманчиво провести параллель между эволюцией идей и эволюцией биосферы. Хотя абстрактное Царство еще больше отдалено от биосферы, чем биосфера – от неживой вселенной, идеи сохранили некоторые свойства организмов. Подобно им, они склонны увековечивать свою структуру и размножаться; они могут объединять, рекомбинировать и разделять свое содержание; более того, они могут эволюционировать, и в этой эволюции отбор, несомненно, играет важную роль. Я не осмелюсь предлагать теорию отбора идей. Но можно, по крайней мере, попытаться определить главные факторы, которые в нем задействованы. Такой отбор должен обязательно действовать на двух уровнях: уровне духа и уровне результата.

Продуктивная ценность идеи зависит от изменений, которые она вносит в поведение принимающего ее человека или группы. Группа людей, которой данная идея придает большую сплоченность, большее честолюбие и большую уверенность в себе, получает от нее дополнительный стимул к экспансии, обеспечивающей распространение самой идеи. Эта способность к распространению имеет мало общего с долей объективной истины, которую может содержать эта идея. Мощность арматуры, которую составляет для общества религиозная идеология, зависит не от самой ее структуры, а от того, что эта структура принята. Посему невозможно четко отделить способность такой идеи распространяться от ее способности работать.

Анализировать «способность к распространению» – т. е. инфекционную способность (заразительность) – идей гораздо труднее. Предположим, что она зависит от предсуществующих структур в психике, в том числе от идей, уже внедренных культурой, а также, несомненно, от некоторых врожденных структур, которые нам пока трудно идентифицировать. Однако совершенно очевидно, что идеи, обладающие наивысшим инвазивным потенциалом, – это идеи, которые объясняют человека, отводя ему законное место в имманентной судьбе, в глубинах которой растворяется его тревога.

* * *

Потребность в объяснении