Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

Хотя правительство с обществом и осуждали этот ритуал, официально британцы проводили политику невмешательства в религиозные обряды. В 1789 году генерал-губернатор Чарльз Корнуоллис, у собственной мраморной статуи которого впоследствии появился «маленький храм», отказался запрещать сати, назвав ее «церемонией, разрешенной догматами религии индусов (26), в которой их никогда не ограничивала правящая власть». К религии относилось все, что превозносилось в священных текстах, а сати присутствовала далеко не в одной строке Вед. В 1795 году востоковед Г. Т. Колбрук, дабы доказать, что эту традицию действительно разрешали священные письмена, подготовил для журнала «Изучение Азии» подборку древних цитат, а также перевел из «Ригведы» такой гимн:

Аум! (27) Пусть эти женщины, дабы не стать вдовами, а остаться женами, с красиво подведенными бровями и очистительными маслами в руках предназначат себя огню!

Вместо запрета британские власти предприняли попытку надлежащим образом взять под свой контроль этот обряд (28), который многие из них считали чрезмерной демонстрацией горя и романтичной любви (29). На первом этапе было решено собрать данные: выяснить, сколько женщин ежегодно полыхали в огне, установить их личности и выявить регионы, такие как Бенгалия, где этот ритуал был распространен больше всего. Перед жертвоприношением теперь следовало уведомлять полицию, к тому же власти отправляли наблюдать за действом своих чиновников. Полицейские вносили в свои конторские книги имена вдов: Рассу, Бинде, Панчи, Ролло, Уллунго, Дасси. В своих отчетах наблюдатели записывали выражения их лиц, последние слова и жесты, а потом публиковали, придавая их жертве облик нового бессмертия. Опираясь на свидетельства браминов и востоковедов, таких как Колбрук, британцы законодательно определили, когда можно совершать сати, а когда нет. Строки из Вед способствовали сохранению немыслимой иерархии, при которой колониальный закон вместо искоренения индусской духовности еще больше укреплял ее всей своей бюрократической мощью. Когда же сати все же ограничили законом, сделав ритуал уделом высших каст, для низших классов это стало мощным средством продвижения вверх по общественной лестнице. Совершив противозаконное, священное самоубийство, женщина могла возвысить всю свою касту. Дабы продемонстрировать свою решимость, они преднамеренно обжигали себе руки.

На погребальных кострах женщины стали выражать протест против колониального режима. В 1816 году вдова Дигамбари, узнав, что по закону ей нельзя принести себя в жертву, так как ей еще не исполнилось четырнадцать лет, погрузила в паланкин тело мужа и устроила марш протеста в Калькутту (30). А когда ее на полпути завернули обратно, устроила у погребального костра голодовку. Под давлением ее общины, опасавшейся, что в противном случае она умрет недостойной ритуальной смертью, британские власти разрешили незаконный обряд сати, пожертвовав колониальным законом в угоду религиозной практике.

«Пройдя по пути противоречий, она стала носителем не только священных наставлений и запретов, но также и чего-то схожего с правом», – писала Таника Саркар. На фоне британских попыток поставить под свой контроль пожирательниц огня, равно как и яростных дебатов о том, стоит ли запрещать ритуал или нет, сати самым парадоксальным образом предоставили женщинам колониальной Индии возможность обрести базовые права и добиться законного признания. «В действительности на подобный результат, – утверждает Саркар, – не рассчитывало ни государство, ни его специалисты по ритуалам браминов». Дабы размежевать добровольное согласие от принуждения, вдову сначала изолировали от мужчин семьи, которые до этого говорили от ее имени и рассказывали о ней властям. Потом допрашивали на ее собственных условиях. В присутствии офицеров полиции и целой толпы зрителей она должна была публично заявить, что решила умереть по собственной воле, удостоверить, что достигла совершеннолетия, то есть ей уже исполнилось шестнадцать лет, что пребывает в здравом уме и не находится под влиянием наркотических или дурманящих средств. В глазах закона женщины совершенно неожиданно добились новой для них независимости. С помощью ритуала, наделяющего их божественным началом, они обрели правовую индивидуальность, сделавшую их в некоторой степени сильнее.