Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

«Мы были выше Бога, который нас сотворил (1), – вспоминал Адам незадолго до своей смерти в возрасте семисот лет. – Когда меня сотворил Бог из земли вместе с твоей матерью Евой, я ходил с нею в славе», – говорил он своему сыну Сету, о чем мы узнаем из «Откровений Адама», коптского текста, датируемого концом I века после Рождества Христова и обнаруженного в Верхнем Египте в 1945 году. Согласно талмудистским комментариям к Книге Бытия, Адам был так на Него похож, что ангелы по ошибке принимали его за Бога. А когда чуть не закричали перед первым человеком «Господи!», Бог, чтобы провести между ними грань, сотворил сон, погрузив Адама в ночной ступор, не имеющий ничего общего с божественностью. Помимо прочего в этих комментариях говорится, что когда-то Адам был такой большой, что занимал весь небосвод, простираясь от одного его края до другого, и спал в полостях земли. В своем собственном рассказе он заявлял, что раньше они с Евой были прекрасным, единым естеством. А грехопадение обернулось погружением в различия между людьми. «Тогда разделил нас Бог… в гневе», – излагал он в «Откровениях». «После этого мы стали такими, что тьма воцарилась в нашем сердце…» Рай был утраченным ощущением собственного «я», местом, появившимся на картах, завистливо нарисованных поколениями потомков Адама. В европейских атласах XV века Эдем располагался на Дальнем Востоке, где восходило солнце, на острове, окруженном стеной огня. Отложив в уме его координаты, исследователи чувствовали, что в один прекрасный день смогут вернуться к целостности, трансцендентности и божественному началу, бывшему когда-то уделом человека. С этого и началась история о том, как белый цвет кожи стал признаком божественности.

* * *

Во тьме безбрежного моря мелькнул свет. Он мерцал подобно восковой свече, то поднимаясь, то опускаясь и приглашая мореплавателя сойти на сушу. 14 октября 1492 года Христофор Колумб записал в дневнике, что на песчаном берегу собрались толпы любопытных аборигенов с жертвенными подношениями чужакам, которых они по ошибке приняли за спустившихся с небес богов. Исследуя острова, впоследствии получившие известность как Куба, Гаити и Багамы, Колумб снова и снова упоминал, что индейцы то и дело считали его и членов его команды небесными существами. Капитан сообщал, что двух матросов, отправленных на разведку диких внутренних территорий одного из островов, приняли с величайшей торжественностью. «К ним прикасались, целовали им руки и ноги, изумляясь и полагая, что они спустились с небес». Племя отдало им всю еду, которая у них была, а женщины не сводили с моряков глаз, «пытаясь понять, сотворены ли они из тех же плоти и костей, что и они сами». Пользуясь языком жестов, индейцы дали понять, что если чужеземцы захотят взять их на борт своих кораблей, «в путь отправятся более 500 мужчин и женщин, считавших, что испанцы вернутся на небо». При виде этого языка знаков Колумб пришел к выводу, что достиг Чипангу, то есть Японии – острова, настолько набитого золотом, что ему ничего не стоило уйти под воду.

Сходя в очередной раз с корабельной шлюпки на мягкий песок, Колумб ступал по облакам (2). Бросив 3 декабря в небольшой бухте якорь, он выменял на бусы копья у других островитян, «тоже считавших, что мы явились свыше». А 13-го сообщил, что вождь племени при нем сказал двухтысячной толпе дрожавших от страха родственников, что «христиане – посланцы небес». «В знак высшего почтения» индейцы закрывали руками головы, преподнося в дар ямс, попугаев и рыбу. Через три дня, у побережья Гаити, Колумб рассказывал, как вождь со своими людьми отказались верить, что корабли принадлежат людям, которых зовут Фердинанд и Изабелла: «Они упорно настаивали, что испанцы спустились с небес, а правители Кастилии живут в раю, но уж никак не в подлунном мире». Подобного убеждения придерживались предводители всех племен, которых он встречал на своем пути. Когда 18 декабря к нему выслали посольство из двухсот человек, капитан вновь обратил внимание на их веру в божественный статус пришельцев, при этом отметив, что вождь и его советники «очень сожалели, что не могли меня понять, как и я их. Тем не менее, – продолжал он, – я все же догадался, о чем шла речь: они сказали, что если мне что-нибудь нужно, в моем распоряжении весь остров». Каждую новую территорию, встречавшуюся на его пути, Колумб обращал в собственность испанской короны, единственно прочитав декларацию, которую не мог понять ни один ее житель.