Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

Все это могло быть всего лишь фантазией братьев, оказавшихся вдали от дома. Однако в вопросе об идентичности Кетцалькоатля – а в действительности Виракочи – на кону стояли права и защита (26), которые коренное население получило при новом режиме. Если на раннем этапе христианства к индейцам в самом деле являлся апостол, а они его отвергли, то их следовало считать падшим, испорченным народом идолопоклонников, обладающим примерно тем же статусом, что иудеи и мусульмане по Кастильскому закону. Если один раз индейцы уже пренебрегли Словом Божьим, то их успешное обращение в христианство вызывало большие сомнения. В глазах инквизиции даже евреи и мусульмане, перешедшие в католицизм несколько поколений назад и внешне придерживавшиеся этой веры, считались запятнанными и злобными. Но если никаких попыток обращения в христианство на его раннем этапе не было и в помине, это сразу переводило индейцев в категорию невинных жертв, которые, как язычники до прихода Христа, пребывали в состоянии чистого, данного от природы мышления. В этом случае они заслуживали уважения, потому что в полной изоляции от веры, которую им потом пришлось познать, силой единственно своего разума пришли к выводу о существовании Виракочи. Оценивая эти свидетельства, Саагун указывал на полное отсутствие в Новом Свете пшеницы, считая это доказательством отсутствия прежде попыток обращения в христианство. Представить мир без злаков, зерна которых считались самим телом Христа, не представлялось возможным.

Официальная позиция, занятая католической церковью и кастильской короной, сводилась к тому, что индейцы пребывали в состоянии естественной благодати. В 1493 году папа Александр VI издал буллу, устанавливавшую, что право аннексировать территории Нового Света зиждилось на обращении коренного населения в католическую веру. Индейцы были невинными неофитами – иначе и быть не могло, ведь если считать их такими же неисправимыми, как мусульмане или иудеи, то каким образом Испании оправдать колонизацию Нового Света? Корона взяла на себя роль покровителя-отца: с точки зрения права индейцев следовало считать младшими братьями, а принятые в 1542 году законы запрещали обращать их в рабов. Однако, несмотря на эту официальную позицию, многие испанцы продолжали видеть в коренных жителях Америки падший народ идолопоклонников, исповедовавших извращенную версию христианства. Ссылаясь на практики человеческих жертвоприношений и извечные обвинения в каннибализме, богослов Хуан де Сепульведа называл индейцев недолюдьми и утверждал, что они соотносятся с испанцами «как обезьяна с человеком» (27). По его словам, к ним надо было относиться как к последователям закоснелых религий, объявлять им по всем правилам войну и обращать в рабство. Конкистадор Гонсало Фернандес де Овьедо высказался на эту тему так: «Кто станет отрицать, что использовать против язычников порох – то же самое, что курить во славу Господа нашего ладан?»

По мнению евангелистов наподобие Саагуна, апостолы своим посещением континент не удостаивали, но вместо них туда явился другой земной скиталец – дьявол собственной персоной. Сей монах высказал предположение, что после прихода в Старый Свет христианства Сатана перекочевал в Новый. А раз так, то туземных богов следовало считать не плодом языческого воображения, а самыми настоящими демонами, подручными Сатаны, который и основал этот странный культ почитания. В своих миссионерских усилиях братья, по-видимому, вовсю бились над решением вопроса о том, как убить бога. Первый способ сводился к крещению: монахи говорили своим ученикам, что под святой водой демоны, приставшие к человеку, тут же тонут. Но одной воды для экзекуции было мало.

Миссионерам надо было дать новое определение термину теотль и трансформировать божественное начало в моральном смысле, чтобы подчеркнуть добро в его священном статусе и избавить от зла. Их задача заключалась в том, чтобы вскрыть сами слова языка и выхолостить из них все, что так или иначе могло относиться к Богу.

В 1530-х годах для обозначения демона или дьявола монахи выбрали мутное словцо, с помощью которого делили на категории туземных богов: тлакатеколотль, что в переводе с языка науату означает «человек-сова» (28). Изначально оно означало злобного, способного менять облик шамана, который по ночам превращался в рогатую сову – птицу загробного мира. Этот опасный полуночный колдун был известен своей способностью насылать болезни и смерть, но к теотлям, как выяснили монахи, его не относили. Отождествляя местных божеств с «существами, хоть и наделенными сверхчеловеческим могуществом, но по сути являвшимися людьми», как писала антрополог Луиза Беркхарт, братья надеялись с помощью названия лишить их святости. Под их непосредственным руководством сочинители из представителей народа науа стали то и дело использовать его в своих текстах, и с течением времени оно действительно прижилось. Старые боги превратились в сов.