Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

Если оглянуться назад, ошибка выглядит типично американской: увидев ружья, население посчитало их владельцев богами (12). В 1585 году Рэли послал Томаса Хэрриота, молодого оксфордского математика и астронома, на тот момент уже немного знакомого с алгонкинским языком, в экспедицию на остров Роанок на территории нынешнего штата Северная Каролина. В этой английской колонии Хэрриот провел год, записывая свои наблюдения за регионом, за его шелковичными червями и деревьями, известными как американский лавр, и за его народом, которые впоследствии легли в основу его труда «Краткое и достоверное описание земель Вирджинии». С собой он захватил много чего интересного – механических часов, компасов, магнитов, зеркал, ружей и книг, а потом в восторге глядел на изумление индейцев, когда им объясняли, для чего все это нужно. Взирая на эти заколдованные предметы, алгонкины «считали их творением не столько людей, сколько богов, или как минимум полагали, что боги подарили нам их и научили делать, – вспоминал Хэрриот. – Благодаря этому у многих из них о нас сложилось мнение, что если они еще не знали истины о Боге и религии, почерпнуть ее им было лучше у нас, столь любимых Господом, чем у какого-то простого народа, которым они считали себя по сравнению с нами». Глядя на часы и ружья, алгонкины пришли к выводу, что эти чужеземцы, должно быть, гораздо ближе к Нему, а может, даже и сами являются божествами.

Хэрриот предполагал, что путь к Богу пролегает через идолопоклонничество. «Можно надеяться, что те зачатки религии, которые у них уже есть, сколь далекими бы они ни были от истины – хотя тут уж ничего не поделаешь, – вскорости можно будет без особого труда изменить в лучшую сторону», – писал он. И хотя он говорил им, что ценностью обладает не сама Библия, а сокрытая в ней доктрина, индейцы все равно старались «касаться ее, обнимать, целовать, прижимать к груди, прикладывать к голове и поглаживать ею все тело, дабы продемонстрировать страстную тягу к сокрытому в этом священном писании знанию». Сей англичанин надеялся, что со временем порывы их дикой любви можно будет укротить: «благодаря разумному обращению и руководству… им можно будет привить истину, чтобы они относились к нам с почтением, покорностью, страхом и любовью». Хэрриот дал сразу две клятвы – что индейцы обретут в Боге спасение и что Европа обеспечит себе над ними превосходство. В самом этом обете зиждился уже знакомый нам парадокс, с которым до него столкнулись испанцы: как можно стремиться к превосходству, используя в качестве инструмента веру, проповедующую всеобщее человеческое братство? Но на то она и божественная метка, чтобы обладать собственными противоречиями.

Когда алгонкины стали умирать без видимой на то причины, астроном увидел в этом «чуде» знак божественного покровительства и благословления хрупкой английской колонии. В каждой деревне, через которую проезжали англичане, местных жителей поражала какая-то непонятная болезнь, в то время как сами они оставались живы и здоровы. Хэрриот предположил, что туземцы умирали только там, где замышляли против пришельцев что-то недоброе. Алгонкины пребывали в полном замешательстве, знахари раньше не видели ничего подобного и понятия не имели, как лечить загадочную болезнь. Видя, что ни один англичанин не умер, «некоторые не знали, кем нас считать – богами или людьми», – вспоминал Хэрриот. Другие алгонкины, обратив внимание, что все чужаки относились к сильному полу, решили, что «нас не рожали женщины, а раз так, то мы были бессмертными – мужчинами древней расы, давным-давно ушедшей, но теперь возродившейся, чтобы обрести бессмертие». Англичане, должно быть, воскресли после смерти – целой колонией Иисусов Христов. Были и такие, кто винил в заболевании пролетевшую в небе комету.

В разгар болезни появилось новое пророчество. Алгонкины предсказали, что «вскоре явятся новые наши собратья, чтобы убить и занять их место». Хэрриот писал, что «в их представлении все эти полчища витали в воздухе – незримые, бестелесные, но по нашей просьбе и из любви к нам насылавшие на них смерть… выпуская невидимые пули». Некоторые полагали, что этот свинец может поражать их независимо от дистанции выстрела, который можно произвести как из далекого-далекого города, так и с другой стороны океана. Знахари острова Роанок подозревали, что пули были на нитках; высасывая из тел умирающих кровь, они говорили пациентам, что извлекают нитки, к которым привязаны пули, хотя подобный метод лечения совершенно не помогал. Воздух звенел напряженным ожиданием появления все новых и новых чужеземцев: тех, кто, по их собственному убеждению, обладал богоданным правом убивать, коли в голову придет такая блажь.

* * *