Случайные связи

— Я тебе ничего не обещал, — возражает Андрей, — я не могу отвечать за твои фантазии. Хотя нет, обещал. Да, точно, обещал! — он открывает свой компьютер. — Читай. Это конец того сюжета, который я придумал незадолго до того, как встретил тебя.

«На ней снова синее платье. То самое. У нее тонкий вкус — она могла бы быть прекрасным режиссером. Но не стала, потому что стала кем-то другим. Хотя самой ей кажется, что она не стала никем. Она говорит, что надела это платье специально, чтобы завершить эту историю так же, как она и началась. Она тщательно выстраивает мизансцену: она приводит меня в тот же ресторан, где я впервые увидел ее, она усаживает меня за тот же столик, она даже пытается сесть отдельно от меня — ей важна зеркальность ситуации в конце и в начале. Но я протестую. Говорю, что мне плевать на достоверность, я просто хочу держать ее за руку. Она смеется и соглашается.

— Я хотела валяться у тебя в ногах и умолять, чтобы ты остался со мной еще хоть на месяц, хоть на день, хоть на миг. И я бы тебя разжалобила. Ты уж поверь. Ты бы остался. Но я подумала, что ты прав. Иногда мгновение стоит вечности. Иногда одно мгновение ярче вечности. Пусть ты останешься самым лучшим мгновением моей жизни. Все, что может случиться с нами потом, уже не сравнится с этим мгновением. Поэтому давай закончим этот короткий роман прямо сейчас. И ты навсегда останешься со мной как странный, полубезумный, но самый чудесный парень на свете. А я навсегда останусь с тобой, как тонкая женщина в синем платье, похожая на Ахматову в юности. И мы никогда уже не разочаруем друг друга. И мы никогда уже не разлюбим друг друга. Так мгновение станет вечностью. Прощай!

Она поднимается, наклоняется надо мной, целует меня в губы и уходит. Больше я никогда ее не увижу.

Конец истории».

Саше захотелось разбить этот идиотский компьютер. Швырнуть его об стол. Или лучше об пол. Чтобы уж наверняка. Она даже представила, как он раскалывается на две половины, и монитор разрезает трещинами, похожими на паутину. Получалось, что она в этой критской истории оказалась лишь вымышленным персонажем, материализовавшейся грезой, марионеткой, которая подчинялась кончикам пальцев автора. Получалось, что она в этой истории ничего не решала, ничего не могла изменить. Эта история была закончена еще до того, как началась. Она была лишь живой иллюстрацией к нескольким страницам текста. Вот и вся ее роль.

— Насколько я понимаю, по твоему сценарию я сейчас должна встать и уйти, чтобы остаться для тебя чудным мгновеньем? — Саша еле сдерживала рыдания.

— Вовсе нет! — он рассмеялся.

— Послушай, а если ты вдруг и в самом деле начнешь писать детективы, ты будешь по ночам в реальности перевоплощаться в маньяка и убивать людей? То есть мне еще повезло, что я стала героиней странноватого романтического приключения, а не триллера? Мне повезло, что мною просто попользовались, а могли бы ведь и убить? Так?

— Нет, не так. Если хочешь, мы можем увидеться в Москве, и ты сама убедишься, что без этого курортного флера мы оба померкнем. Я даже уверен, что ты подумаешь, посмотрев на меня, сидящего в какой-нибудь московской кофейне, такого обычно: Боже, что же я в нем нашла?

— Я сама решу, что я буду думать!

— Успокойся, прошу тебя, успокойся, не порти последние мгновения своего отдыха! Ни к чему это.

— Жизнь — это не литература. У нее свои законы, отличные от литературы. Когда ты стучишь на своем компьютере, ты один вершишь судьбу своих героев. Ты для них Бог, но не для людей из реальности. Им плевать на то, что ты там напридумывал. Да, я ухожу, но ты не услышишь от меня тех слов, что произнесла твоя дама в синем. Это было худшее мгновение в моей жизни. Да, именно так! Худшее мгновение! — Саша расхохоталась, поднялась и пошла вдоль моря к отелю.

Он догнал ее уже у дверей номера.

— Прости меня, дурака, — шептал он, обнимая ее, — прости. Я заигрался. Я невыносим, понимаю. Меня зачаровывают эти совпадения. Понимаешь, то о чем я пишу, часто сбывается. Я не знаю, почему так происходит, мистика какая-то. Не верю я ни в какую мистику, но так происходит. Когда я тебя увидел, то понял, что снова свершается это чудо материализации слова. Моего слова. Понимаешь, моего слова! Это создает иллюзию всемогущества. Как напишу, так и будет! От этого может снести крышу у кого угодно. Мне, похоже, снесло. Прости меня! Я буду рад снова увидеть тебя в Москве. Мы пережили здесь невыносимо счастливые мгновения, но ведь у нас впереди может быть еще много-много прекрасных мгновений! — он обнял ее.

Эта последняя ночь на острове состояла из непрерывной череды мгновений острого наслаждения…

— А он ведь был прав, — думала Саша, сидя в самолете, который уносил ее в Москву, — пожалуй, не стоит нам больше видеть друг друга. Это только испортит волшебное воспоминание. Да, прав писатель, пусть он останется праздником, а для будней найду кого-нибудь другого. К тому же вдруг, действительно, детективы писать начнет? Тьфу, тьфу, тьфу!