Слуга

– Молчать! – Безгодов вскочил. Минутная слабость прошла. – Развели сопли… Это от неожиданности у мента. Мобилизуем группу, соберем ребят и сравняем деревню с землей. Кто против? Воздержавшиеся? Голосование окончено…

О голосовании никто и не помышлял. Это была лишь причуда должностного лица. Губернатор встал у окна и смотрел в сторону заречья. Судьба невзначай пригнала его в эти края. Он никогда не мечтал быть фармацевтом. Просто на эту специальность парней брали чуть ли не без экзаменов, и он поступил в институт. Отучившись в Харькове пять лет, он оказался здесь, расценив распределение как кару господню. Вскоре, однако, престарелый директор запросился на пенсию, и сменного мастера назначили сразу директором. Почему нет?! Молодой коммунист подает надежды. Надо растить юные дарования на смену старикам. Ему и в обкоме со временем место найдется…

Все бы ничего, да грянула перестройка, и вскоре директор понял, что лично для него не так уж все плохо – надо ушами лишь вовремя шевелить. Это ничего, что ликвидировали Госплан, рухнули экономические связи. Главное в том, что руки теперь не связаны, что каждый – сам себе хозяин. Плыви, если не утонешь. Знали бы они, усадившие в кресло губернатора бывшего фармацевта, каким трудом ему достался успех! Скупив акции приватизированного предприятия – где угрозой и силой, где за бутылку водки, – теперь он один правит на предприятии, и одиночество ему не скучно. Он вышел на новый уровень.

– И все-таки, ребята, кто-то стучит из обкома, – очнулся Политик. – Откуда знать Сереброву и этой «Плесени», что ко мне в огород залез леший? Я никому не говорил об этом случае.

– Там же теща, Васильич, – напомнил Мальковский. – Что известно женщине – известно всему свету. Ничего страшного… Подметут в тайге – может, перестанет писать.

В углу кабинета молчал в кресле Рапп. Разговор словно не касался его. Случай с сыном выбил его из наезженной колеи.

– А ты что сидишь, как свидетель? Кстати, как здоровье сына?

– Хорошо? Скоро выпишут?

– Ну а так-то он ничего? – назойливо спрашивал Безгодов. – Я имею в виду нижнюю часть. Поправился? Пришили?.. Или сшили… Значит, просто зашили, и всё? Ну, пусть поправляется.

Глава 15

Михалыч с напарницей лежали в машине. Вода лилась с неба вперемешку с электричеством, гремело, содрогаясь, пространство и кололось на части.

– Кем ты была раньше?

– Гимнасткой…

Ее путь в Учреждение оказался иным. Вначале она разочаровалась в профессии. Как видно, у нее были на то причины. Возможно, ее или кого-то из близких крепко обидели, после чего гимнастка решила, что ее место в МВД. Михалыч не расспрашивал о мотивах поступления на службу. Они просто лежали. Затем она провела ему ладонью по голове.

– Давно ты один?

– Да…

– Можно, я тебя поцелую?

Они обнялись.

– Жарко… Разденусь…

Она освободилась от брюк, а через секунду уже оседлала Михалыча сверху. Темнота не давала возможности разглядеть ее. Приходилось доверяться рукам. На ощупь она была стройной и молодой. Еще через секунду Михалыч вошел в нее без каких-либо прелюдий. Она кокетливо всхлипнула и принялась работать наверху, задевая головой обшивку салона.

– Я счастлива, что обрела тебя… Наконец-то… Какой ты большой! Ты достаешь меня всю изнутри!

Ага, счастлива… Михалыч молчал. Как-то не выработал привычки во время секса молоть языком.

– Толик, не молчи! Говори! Тебе хорошо?!

– Что за вопрос! Естественно.

Тело у нее извивалось, словно пружина.

– Мне тоже с тобой хорошо. Между прочим, пока не забыла, тебе известны каналы поступления наркотиков?

Вот оно! То самое, о чем говорят инструкции. Держи язык, Федя…

– Говорят, губернатор к этому причастен… Вместе с окружением… Мальковский, Смаковский, Рапп и Рябоконь… Ты ничего не слышал о них?

– Я же в отпуске.

– Ну и хорошо… Отдыхай, любимый…

Голос у нее сорвался на крик:

– Да! Да! Да!

Своими воплями она могла разбудить старух.

Они сменили позу. Напарница продолжала блажить:

– Ой! Не могу! Сейчас я скончаюсь!

Всё завершилось. Они оставили друг друга в покое. Напарница между тем бормотала о том же – у нее чешутся руки, надо разгрести здесь это гнездо.

Кожемякин молчал, копаясь в уме. Что-то уж больно долго прохлаждалась на стороне физкультурница, поэтому надо притормозить. Именно так. Нельзя допустить, чтобы из тебя сделали клоуна. Лучший способ при этом – всхрапнуть…

Михалыч повернулся набок и вскоре услышал свой собственный храп…

И вот они проснулись на радость старухам: те просто изнурили себя ожиданием.

– Кто ты по званию? – спросил Михалыч.

– Подполковник…

Солнце давно смотрело во двор. Вода ушла в землю. Трава, пришибленная дождем, распрямлялась. Напарница оказалась старше, чем выглядела наощупь.

Они выбрались из машины и, разминая суставы, направились умываться в летний домик. Это была небольшая пристройка в конце двора, где раньше помещался курятник.

Напарница, вынув щетку из походной сумки, принялась чистить зубы. Косметичку она положила рядом.

Михалыч сел на скамейку и ждал объяснений: его интересовал убитый в поезде напарник.

Щетка застряла у нее во рту:

– Разве ты не связался с учреждением? Тебе не объяснили?