Слуга Божий

Пока готовились выезжать, я воспользовался моментом (люди лейтенанта были заняты сбором тел) и вошел в дом, где оставил Элиссу. Когда она услышала шаги, бросилась в угол и сжалась там, словно побитая собака, но едва увидела меня, сразу же успокоилась. Отрадное зрелище, поскольку люди редко испытывают облегчение и радость, когда видят, что их посетил я. Трудно понять, отчего боятся инквизиторов, которые посвящают жизнь свою, чтобы служить избавлению всякого мужчины и всякой женщины, обитающих в сей скорбной юдоли.

– Выслушай меня, дитя, – сказал я. – Выслушай очень внимательно, потому что от этого может зависеть твоя жизнь.

Элисса смотрела на меня напряженно, притом бессознательно ухватившись за мою руку и прижав ее к груди. Я говорил уже, что было к чему прижимать?

– Сюда прибыли люди твоего господина, и мы с ними едем к нему в замок. Ты – моя женщина и едешь с нами от самого Хез-хезрона, поняла? Никогда ранее ты не была в селении и не видела, как убивали людей – и никого из них не знала. Я говорю понятно?

– Да, господин, – ответила она тихо.

– Держись поближе ко мне и не отвечай, даже если станут спрашивать, понимаешь? Никуда не отходи и не давай втянуть себя в расспросы. Постарайся даже не слушать, если кто-то станет с тобой разговаривать. Если захотят о чем-то тебя спросить или что-то тебе сказать – молчи и смотри на меня. Ясно?

– Да, господин, – повторила она. – Я ничего не понимаю, но…

Я прервал ее, подняв руку:

– Ты ничего и не должна понимать. Выполняй мои приказания и, может, уцелеешь.

Верно, вы удивлены изрядными чувствительностью и милосердием вашего нижайшего слуги. В конце концов, зачем бы мне спасать ничего не стоящую жизнь впервые повстречавшейся селянки? В том-то и дело, милые мои, что я не готов отказывать в значении чьей бы то ни было жизни. Особенно жизни того, кто уцелел в страшной резне, воочию явив пример Божьей воли. Вдобавок Элисса была единственной, кто видел убийц. И как знать, может, в соответствующий момент именно это мне и пригодится? Может, даже спасет жизнь?

Признаюсь также – искренне, смиренно и не без обеспокоенности, – что очень интересовался я пышной и красивой грудью Элиссы. Мне казалось, что приятно будет увидеть, как раскачивается она надо мной, ощутить ее вес в своих ладонях. Тем более что женщины, благодарные спасителям, бывают невероятно страстными.

Ох, знаю, сколь низки и приземленны эти мысли, но, во-первых, уже несколько недель у меня не было женщины, а во-вторых, я всего лишь человек, нищий духом. И, как гласит Писание, именно для таких, как я, и приуготовлено Царствие Небесное.

Однако вопреки моим опасениям лейтенант и его люди не обращали на Элиссу особого внимания. Я отдал ей свой запасной плащ, под которым скрыла она свои сельские одежды, и всю дорогу не отпускал ее от себя. Элисса была послушной девицей и все время молчала, отвечая лишь, когда я задавал ей вопрос. Я услышал даже, как один из слуг вполголоса с удивлением говорит другому:

– Гляди, как выдрессировал свою девку. А моя по любому поводу рот открывает.

Ночь мы провели спокойно, хотя я и не преминул напомнить своим парням, чтобы охраняли нас в три смены. Впрочем, я обратил внимание, что лейтенант Ронс поступил точно так же. А значит, или хотел присмотреть за нами, или боялся появления убийц (хотя мне трудно было вообразить себе банду, готовую напасть на десятерых вооруженных людей).

Сам я решил выспаться. И хотя у меня врожденная склонность к очень чуткому сну, а близкая опасность действует на меня, словно ведро холодной воды, однако я спокойно проспал до рассвета, а к полудню мы увидали возвышенность на излучине реки. На склоне же этой возвышенности находился аккуратный, небольшой замок с двумя башнями.

– Вот и прибыли, – сказал лейтенант Ронс – как видно, только затем, чтобы сказать хоть что-то, поскольку все было ясно без слов.

* * *

Граф Родимонд был корпулентным лысеющим мужчиной лет сорока с блеклыми глазами навыкат. Он принял нас в кожаном испятнанном фартуке, и на пальцах его я заметил желтые следы от кислот. Кабинет, в который мы вошли, был одной из лучших алхимических лабораторий, что мне приходилось видеть. На столах стояли большие горелки, реторты, котелки и змеевики. На полках теснились сотни банок и бутылочек из керамики, глины, темного стекла. Из алькова сбоку доносился запах зелий, и я увидел там сотни сушащихся растений. Кроме того, конечно, как и в любой другой уважающей себя алхимической лаборатории, полно здесь было предметов странных и никому не нужных: препарированная голова крокодила, рог гиппопотамуса, сушеный нетопырь с распростертыми крыльями и ощеренными клыками, когтистая медвежья лапа и два человеческих скелета, один большой, другой маленький, и к тому же без черепа. На деревянных полках, вдоль стены, стояло несколько десятков оправленных в кожу книг.

Граф кружил подле столов и как раз снимал щипцами с горелки тигель, из которого валил дьявольски вонючий и душный дым. Скорее всего, субстанция в тигле была с примесью серы, поскольку отчетливо ощущался выразительный запах.