Слуга Божий

Я же толкнул двери одного из домов и заглянул внутрь. Было там пусто, только в очаге лежал перевернутый котелок.

Я кивнул Элиссе.

– Останься здесь, – приказал. – А я осмотрюсь в деревне.

– Вы ведь вернетесь за мной, господин? Правда? Вернетесь? – повторяла она со страхом.

– Элисса, – я взял ее за руку. – Конечно, вернусь. Тебе уже ничего не грозит. Сядь и жди меня.

Я вышел наружу и аккуратно прикрыл за собой дверь. Не думал, что нам хоть что-то угрожает, но девушка была единственным свидетелем нападения. И может быть, когда до этого дойдет, сумеет распознать нападавших. Тогда-то наступит время Мордимера и его вежливых вопросов.

Но давайте себе проясним кое-что, милые мои. Мордимер Маддердин – лицензированный инквизитор епископа Хез-хезрона – не рыцарь на белом коне, защитник притесняемых и бич преступников. Мир управляется своими законами, один из которых гласит о том, что слабые всегда становятся добычей сильных. Поэтому я не стал бы напрягаться, если бы речь шла о банде мародеров или разбойников, рыскающих по деревням в поисках добычи либо ради забав с местными девками. Но это дело казалось более серьезным, и я подумывал, а не обошлось ли здесь без чар или языческих ритуалов.

Я подошел к Курносу, который, присев на корточки, внимательно осматривал старика с разрубленной головой.

– Слышал о чем-то подобном?

– Нет, Мордимер. – Он поднял взгляд. – Ни о чем, что напоминало бы наш случай.

– Ритуальные убийства? Культ силы и войны? Жертвенный каннибализм? – перечислял я, не веря собственным словам.

– Не сходится, Мордимер, – покачал он головой. – Все совсем не так.

– Нашел что-нибудь? – Я взглянул на останки старика.

– Везде одно и то же… Забит, заколот, зарезан, потом погрызен…

– Издевались уже над трупом, верно? Ничего не напоминает?

Он снова покачал головой:

– Мне жаль, Мордимер.

Мне было жаль не меньше. Ненавижу нерешенных загадок, тайн и секретов. Истинное удовлетворение ощущаю, лишь когда вижу свет в темном туннеле. И теперь я понимал, что не успокоюсь, пока не узнаю, кто и зачем убил этих людей. Дело было не в их жизни или смерти. Селяне – суть всего лишь селяне. Добрый Господь сотворил их, чтобы работали они в жару и холод, а потом умирали. Ибо Писание гласит: «Отдавайте всякому должное: кому подать – подать; кому оброк – оброк; кому страх – страх; кому честь – честь»[26]. И они именно так и поступали: всю жизнь отдавали. А теперь наконец пришлось им отдать и самоё жизнь. Ради чьего-то развлечения.

Тогда в чем же было дело, если не в милости к этим людям и не в желании стать справедливым мечом закона? Дело было в проверке собственных сил. Как мог бы я впредь спокойно думать об этих днях, зная, что отступил, не найдя объяснения? Что даже не пытался отыскать свет и, стоя на карачках, пятился к выходу из таинственного туннеля?

Кроме того, как я уже говорил, – я начал подозревать, что здесь может найтись дело для инквизитора. И как бы я чувствовал себя, если бы позволил и далее существовать языческому культу?

– А может, – Курнос засомневался на мгновение, – может, тебе поговорить с ними, Мордимер?

– С кем? – не понял я его.

– Ну… с ними, – повел он рукой вокруг.

– Да ты сдурел! – Я даже не рассердился на него. – Говорить с мертвыми? Этого ты хотел бы, Курнос? Мечом Господа клянусь, чего я с вами вообще связался?

Я встал и отошел от него. Увы, я не мог поговорить с мертвыми. Их духи носились где-то неподалеку, исполненные гневом, болью, печалью и непониманием. Призывать этих духов было столь же безопасно, как войти в клетку с разъяренными медведями. Впрочем, медведи-то в худшем случае убили бы меня, месть же духов умерших может быть много страшнее. Не говоря уж о том, что некромантия запрещена святыми основами нашей веры.

Конечно, мы, инквизиторы, имеем право нарушать законы во имя высшей необходимости. Однако, вне всяких сомнений, нынче о такой необходимости речь не шла. Но даже если бы сумел я совладать с духами убитых, наверняка подобные развлечения не понравились бы моему Ангелу. А гнев Ангелов – страшнее всего зла, которое вы сумеете себе вообразить, и всего зла, вообразить которое не сумеете.

И отходя от Курноса (все больше удивляясь, как он вообще решился предложить нечто подобное), я внезапно увидеыл трех всадников, что сопровождали запряженную двумя лошадьми телегу. Кавалькада приближалась с севера.

– У нас гости! – крикнул я.

Курнос и близнецы взглянули в указанном мною направлении. Потом мы четверо встали посреди селения, подле обложенного камнем колодца, у которого все еще лежали останки молодой женщины.

– Одеты в цвета, – вполголоса произнес Курнос.

И действительно, трое конных явно носили цвета кого-то из магнатов: темно-зеленые куртки с амарантовыми нашивками, а кони были ухоженные, с богатой упряжью. На телеге ехали еще трое, вероятно, слуги. Но я отметил, что все они хорошо вооружены: мечами и копьями.