Слуга отречения

Длиннорукий нырнул в глубокий сырой овраг и затаился там, прикрывая глаза. Голоса леса нашептывали ему что-то, потихоньку убаюкивая. Стрекот кузнечиков вокруг делался всё более и более громким, и в этот стрекот вплетались отголоски чьего-то пения, и едва уловимые отзвуки музыки, играемой на неведомых инструментах, шёпот, шёпот, шёпот, чей-то смех, крики, тихие всхлипывания, заполняющие собой всё его мутное сознание, от которых внутри головы что-то начинало гудеть и вибрировать.

Сил прибавлялось.

Но ему нужно было ещё больше…

* * *

Верена сидела, забравшись с ногами на подоконник распахнутого настежь окна, сцепив пальцы на колене и свесив вниз босую ступню, и слушала дыхание раннего утра. Лёгкий прохладный ветерок трепал ещё влажные после душа волосы.

Светло-сиреневый небосвод, казавшийся с высоты семнадцатого этажа невероятно близким, на востоке светился недоступной, неописуемой белизной; тёмные силуэты телебашни и Берлинского собора словно были выведены на фоне перламутрового неба густой сероватой акриловой краской. Всю комнату наполняли робкие проблески близящегося восхода, переливающиеся всеми оттенками сиреневатого и бледно-розового.

Верене больше совсем не хотелось спать – сон исчез, словно пугливая ночная птица, согнанная неосторожным охотником. Вот сейчас можно было так отчётливо представить себе, будто она совсем-совсем одна на этой земле и только перед ней сейчас совершается чудо рассвета. Раскинувшийся вокруг огромный город ещё спал… нет, он, конечно, только притворялся спящим. Тишина уходящей ночи смешивалась с ровным гулом машин, слышимым с близкого шоссе, с еле слышным тревожным перестуком колёс на железнодорожных путях, с гомоном проснувшихся птиц, далеко разносимым порывами ветра в безбрежном океане прозрачного весеннего воздуха.

Валяющийся рядом с Вереной на подоконнике телефон внезапно зажужжал, заставив девушку вздрогнуть. Господи, ну вот кому она могла понадобиться в такую рань?

«Твой гороскоп на сегодня. Для некоторых Весов начало дня обещает интересные встречи. Очень разные люди могут обнаружить, что у них много общего. Во второй половине дня астрологи рекомендуют не рисковать, особенно если дело касается чего-то важного. Поступки, совершённые под влиянием эмоций, могут привести тебя к неприятным последствиям».

«Можно подумать, поступки, совершённые под влиянием эмоций, кого-нибудь когда-нибудь приводили к приятным последствиям», – фыркнула про себя Верена. С какой стати «филинг-фри» вообще шлёт ей эту дурь? Вроде ни на какие рассылки она не подписывалась… «По крайней мере, сознательно», – мысленно добавила девушка, автоматически начиная листать новостную ленту.

«…сделать Европу климатически нейтральной уже в ближайшие пятьдесят лет. В поддержку нового законопроекта выступили…»

«…в результате серии террористических актов, организованных неизвестными на юго-востоке Канады, четырнадцать человек погибло, шестеро пропали без вести. Ведутся поисковые операции, преступников пока не удалось…»

«…четвертьфинал чемпионата Европы по футболу, который пройдёт сегодня вечером на стадионе «Стад де Франс». Мы поговорили с экспертами и выяснили, какие команды могут выйти…»

Точно, сегодня же игра…

Нет, хватит. Верена отшвырнула телефон на кровать. В конце концов, всем этим можно заняться и днём. Днём вообще всё будет иначе, днём опять всё будет как всегда, но утро должно оставаться утром – чистым листом бумаги, незапятнанным ничем повседневным. Магическим временем, когда ничего ещё не решено, не приобретено и не потеряно. Недолгими минутками, которые, сродни тонкой паутинке, связывают реальный мир с каким-то иным миром, полным грёз и теней, и можно разглядеть отблеск этого другого мира там, где привык видеть лишь обыденную жизнь… …вот только можно ли было её жизнь теперь вообще назвать обыденной?

Девушка глубоко вдохнула едва заметно пахнущий гарью сыроватый воздух и скрестила на груди запястья, на которых ещё можно было разглядеть два сделавшихся почти невидимыми шрамика-полоски. Закрыла глаза, пережидая горячую сладкую дрожь, бегущую от кистей и солнечного сплетения к позвоночнику. Дрожь постепенно заполнила всё тело до самой макушки, окутывая его волшебной, упоительной лёгкостью; молочная белизна окружающего пространства еле слышно тоненько зазвенела тысячами хрустальных колокольчиков.

Верена медленно раскинула в стороны руки, перекинула обе ноги через подоконник и плавно соскользнула вниз.

Воздух мягко подхватил её, раскачивая будто бы на невидимых качелях. В расправленных серебристых крыльях загудел тёплый ветер, пробуждающий в сознании вереницу смутных, неотчётливых образов, сплетённых из воспоминаний далёкого детства и каких-то несвязных мечтаний – завораживающих, зовущих, манящих за собой. Это было бы сложно выразить словами или объяснить кому-то, кто сам хоть раз не ощущал подобное, – отсутствие мыслей, по крайней мере тех, которые были связаны с повседневными делами и тревогами, чувство невероятной свободы, наполнявшее душу слабым сиянием непонятной и странной радости…