Слуга тигра

– Я собрал все, что мне удалось найти, и сложил обломки в управе. На многих – странные знаки, я так и не понял, что это. Простите.

– Спасибо, Хэ Лань, – Сун Цзиюй пододвинул ему рюмку: – Садись, выпей с нами.

– Ты выглядишь усталым, не стоило тебе самому носиться с проклятыми деревяшками. – Ху Мэнцзы привлек Хэ Ланя к себе, и тот обмяк, опустился рядом послушно, как ребенок.

– Я немного отдохну, и все будет хорошо… – прошептал он.

– Верно. Давай-ка облегчим немного твою усталость, – ласково ответил Ху Мэнцзы, повел над ним ладонью, и Хэ Лань вдруг рассыпался золотистой пыльцой. На коленях у Ху Мэнцзы остался лежать цветок орхидеи, крупный, каких не найти даже на болоте.

– Красивый. Я лишь раз видел его в истинном воплощении, мельком, даже не поняв, что это он, – тихо сказал Сун Цзиюй, и снова поднял взгляд на Ху Мэнцзы: – Ты позаботишься о нем, лао Ху? Дашь ему ци?

Тот поднес цветок к губам, нежно поцеловал лепестки и передал Сун Цзиюю.

– Просто поставь его в воду на ночь.

Сун Цзиюй осторожно принял цветок. Помедлил, но все же спросил:

– Ты хочешь, чтобы я ушел, лао Ху?

– Нет. Но ты ведь будешь расспрашивать меня о прошлом, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь поинтереснее.

Сун Цзиюй оглянулся на окно и увидел, что чернота неба посветлела, уступая место глубокому индиго. За разговорами ночь пролетела незаметно.

Он наполнил водой изящную фарфоровую вазу с изображением двух журавлей и поставил в нее орхидею, устроил у изголовья.

– Давай немного отдохнем, лао Ху, – он сел на край постели и вытащил шпильку из волос. Ху Мэнцзы немедленно оказался рядом, но не прикоснулся, просто смотрел, подперев щеку кулаком.

– Как мне повезло, что ты еще можешь уставать.

Вместо ответа Сун Цзиюй неловко похлопал его по колену. Пусть между ними сегодня многое произошло, продолжать он не желал. Не сейчас. Все это слишком быстро, да и некстати…

– Ты сказал, Хэ Ланю достаточно воды, лао Ху… А откуда черпаю ци я?

– От меня, прекрасный призрак. Мы ведь с тобой теперь связаны. Умру я, и порвется нить, что тебя держит в этом мире. Отправишься на перерождение, – Ху Мэнцзы лег, поерзал, давая ему место.

Сун Цзиюй наклонился, глядя ему в глаза – золотые, вроде человеческие, а вроде звериные, – отвел прядь с лица.

– Зачем я тебе? – тихо спросил он. – Зачем ты поработил мою душу?

– Не знаю, – Ху Мэнцзы улыбнулся. – Правду сказать… Я не думал, что будет. Мне не хотелось тебя отпускать, только и всего.

Отчего-то в этот ответ Сун Цзиюй поверил. Он лег рядом, закрыл глаза.

– Превратись. Стань настоящим собой.

Пушистая морда ткнулась ему в подмышку, прогнулись подушки, тяжелая лапа легла поперек живота.

– Оба моих обличия настоящие, – раздался над ухом ворчливый голос. – Ты же не становишься другим человеком, когда снимаешь чиновничью шапку.

Сун Цзиюй обнял тигра, зарылся носом в гладкую шерсть. Он хотел обдумать все, что произошло, разложить по полочкам то, что узнал… и сам не заметил, как провалился в сон.

* * *

Он проснулся поздно, когда солнце уже заходило. Ху Мэнцзы рядом не было. За окнами закат облил белую яшму гор алым, окрасил розовым пену водопадов. Тревожное зрелище.

Темно-багровая в умирающих лучах орхидея так и клонилась к изголовью. Сун Цзиюй ласково коснулся лепестка, и под его прикосновением цветок вдруг рассыпался золотой пыльцой, сладкий аромат наполнил комнату.

Хэ Лань спал рядом так спокойно, будто всю ночь провел на кровати, а не появился только что. От него веяло свежестью и прохладой; пушистая пчела влетела в окно, жужжа, и попыталась забраться к нему в ухо, выискивая нектар. Хэ Лань засмеялся от щекотки, не открывая глаз.

– Не надо…

Сун Цзиюй не выдержал, улыбнулся. Отогнал пчелу, но вместо того чтобы убрать руку, погладил Хэ Ланя по черным, как вороново крыло, волосам.

«Такой красивый, – подумал он. – Изящные точеные черты, тонкие пальцы, фарфоровая кожа – будто юный аристократ. Интересно, все яогуаи-цветы такие?..»

Хэ Лань сонно прищурился, глядя на него.

– Это вы щекочете меня, господин?

– Это я, недоз-з-зтойная, – прозвенела пчела, вновь вернувшись на место. – Воз-з-зхищаюсь вами!

Хэ Лань посадил пчелу на ладонь, дунул.

– Этот цветок польщен, но вам пора отправляться спать, госпожа из Восточного улья. Уже закат.

Сун Цзиюй проводил пчелу изумленным взглядом и обернулся к Хэ Ланю.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, чтобы что-нибудь сказать.

– Лучше. Благодаря вам и господину Ху, – Хэ Лань взял ладонь Сун Цзиюя в свою. – Вы никак не можете привыкнуть, что вокруг так много яогуаев?

– Да тут ко многому надо привыкать… Но если яогуаев так много, где они берут ци? Все эти лисы-оборотни? Разве им не нужны люди, как тебе?

– Таким крошечным яогуаям, как эта пчела, достаточно энергии стихий. А хули-цзин, если не найдут жертву, всегда могут убить зайца. Но чтобы притворяться человеком, нужна человеческая ци, – он отвернулся. – Когда я цветок на болотах, моя жизнь проще.

– Вот оно что, – Сун Цзиюй осторожно коснулся его плеча. «Проще»?.. – У тебя есть родня? Другие орхидеи?

Мимолетная улыбка.

– Вам не хватает меня?