Слуга Жнеца

Сосредоточившись на запахе, эльфийка двинулась за ним. Время от времени темные пятна встречались то на стволах, то прямо на траве. Один раз даже заметила почерневший куст. Она так увлеклась запахами, что не заметила, как где-то в четверти перелета стрелы хрустнула ветка. Но когда хруст повторился, Каонэль резко откинула плащ и отвела клинок в сторону.

Вокруг пустота. Даже белки куда-то подевались, лиши беспечная иволга все распевает на разные лады, словно не замечает, что день угасает.

Уши серой зашевелились, как у нервной кошки, крылья носа затрепетали. Но бриз со стороны моря, и даже ворг не учуял бы зверя.

Несколько минут Каонэль крутилась на месте, вглядываясь в тени стволов, прислушиваясь и принюхиваясь. Солнце к этому времени опустилось еще немного, и лес погрузился в легкие сумерки.

– Выходи, – потребовала эльфийка.

Но никто не ответил. Она тихо выругалась, развернувшись, быстрым шагом, иногда переходящим в бег, двинулась дальше.

Ветер засвистел на кончиках ушей, раздувая плащ и поднимая волосы. Каонэль понеслась вперед, постепенно расслабляясь потому, что кто бы ее ни преследовал, догнать эльфа можно лишь на единороге, а они тут не водятся.

Спустя несколько минут бега, она выскочила на открытую территорию, поросшую редкой травой. Впереди земля круто обрывается, а дальше бесконечное море. Здесь все еще светло, солнце медленно ползет к горизонту, расплескав по воде расплавленное золото. За обрывом волны шелестят о камни. Позади к иволге присоединился соловей и запел вечернюю песню, демонстрируя – здесь моя территория, тут только мне разрешается петь. Иволга быстро затихла.

Каонэль прошла вперед и застыла на самом краю, вглядываясь в золотистое, как край Талисмана, море.

Время от времени где-то выпрыгивает рыба, ветер усилился, принося запах морских водорослей.

Серая вздохнула и проговорила в никуда:

– Где же искать тебя, высокородная…

Где-то загоготала перепуганная чайка, послышался всплеск, и море снова погрузилось в вечернее спокойствие.

Чуть ниже обнаружился плоский выступ, нависающий над водой, как балкон без перил, под которым в воде отражаются солнечные блики. На самом краю камень с синим пятном.

Каонэль охнула и спрыгнула на выступ.

– Ну не мог же он тебя под воду утащить. Ты же не ихтионка. Утонешь.

Потянув воздух, эльфийка закрыла глаза и стала перебирать картинки, которые нарисовало обоняние. Справа под выступом затаилась мышь, сердце бьется часто, словно уже попалась. Дальше – кусок дерева на волнах стукается прибоем о камни, а потом – пустынный берег со скалами и мокрыми валунами.

Каонэль сосредоточилась и снова втянула носом, в голове появились новые образы. Слева у воды сбились водоросли и, судя по запаху, скоро зацветут, наполнив берег резким кисловатым воздухом. Дальше снова пустынный обрыв.

Плечи эльфийки опустились. Она обреченно оглядела берег и развернулась, чтобы вернуться, но взгляд зацепился за ярко голубую ленту, застрявшую в расщелине между камней.

Серая буквально слетела вниз.

– Генэль… – прошептала она.

Потом спрыгнула еще ниже.

Едва подошвы коснулись камней, серая, наконец, уловила запах высокородной, терпко-сладкий, а с ним что-то горелое и недоброе. Уши дернулись, она бросилась вдоль обрыва, перепрыгивая с валуна на валун, и рискуя поскользнуться, лишь бы не потерять тонкую нить аромата.

Глаза эльфийки загорелись. Она балансировала, как настоящая акробатка, чьей ловкости позавидуют не только циркачи Страга, но и лесные эльфы, с которыми в сноровке вообще глупо соревноваться.

Через некоторое время берег стал уже, а обрыв выше. Крутые утесы нависли, как черные громады, закрывая треть неба, вода справа дошла до середины валунов, и те мокрые от брызг. Каонэль пришлось смотреть во все глаза и напрягать каждую мышцу, чтобы удерживать равновесие.

Когда берег превратился в полоску, шириной не больше шага, расстояние между камнями увеличилось. Серая пару секунд оценивала взглядом расщелины, в которых плещется на удивление чистая вода, потом оглянулась. Но там пусто, словно ее преследователь отстал, не решился спускаться следом, а может вообще плюнул на это бесполезное занятие.

Она снова принюхалась. Сладко-терпкий запах стал отчетливей, хотя и кажется, что идет откуда-то из камней.

– Сюда бы гнома, – проговорила она рыбе, которая застыла у валунов и покачивает лишь хвостом, чтобы держаться на плаву. – Вот кто разбирается в камнях, пещерах и всей этой скалистости. Только он против меня голос отдал. Точнее не меня, а моего народа. Хотя какая разница…

Рыба безмолвно открыла ртом, жабры тоже шевельнулись и на поверхность всплыло несколько пузырьков. Каонэль продолжила, осторожно перебираясь на следующий камень:

– Нет, я понимаю, что не известно к каким эльфам принадлежу. Но эльфы везде эльфы. Только Хранителей я тоже люблю. Ну пусть не всех, но все равно. И как прикажешь быть?

Рыба снова промолчала, потом шевельнула хвостом и скрылась в глубине.

Эльфийка махнула рукой и стала шевелить ушами. Лепестки носа затрепетали, вылавливая каждую крупицу запаха, который ведет вперед, где путь становится все уже и опасней.