Слуги этого мира

Ти-Цэ огляделся, в два прыжка забрался на дерево повыше и, подтягиваясь на руках за ветки, залез на самую верхушку. Иритт внизу без интереса проводил взглядом наездника, которому приспичило вдруг полазать по деревьям, и улегся в тень.

Ти-Цэ оглядывал окрестности и ловил все ароматы, которые свободно гуляли над древесными макушками.

***

На пути к отправной точке другого йакита (по крайней мере Ти-Цэ надеялся, что идет к ней) ему практически не приходилось использовать оружие. Животных здесь водилось не так много: мало нашлось крупных видов, которые смирились с магнитным полем этой части джунглей. Куда чаще ему встречались безобидные казуары, ехидны и симпатичные вомбаты. А тропы, по которым ходили какие-никакие хищники, Ти-Цэ сознательно обходил стороной. Охотничьим ножом он рубил только густую растительность.

Ти-Цэ двигался вперед на инстинктах и здравом смысле, и честно отмечал на карте все свои плутания.

Через пару часов упрямого медлительного похода по джунглям верхом Ти-Цэ улыбнулась удача: он заметил, что здесь лианы резал кто-то еще. На страх и риск йакит погнал иритта по горячим следам и вскоре наткнулся на отходы жизнедеятельности другого иритта. Здесь же слабо, но явственно ощущался запах товарища.

Судя по тому, как много зверь и его наездник топтались на месте, это и была точка старта собрата. А еще точнее – был здесь Юн-Ан. Это Ти-Цэ мог сказать наверняка, потому как заметил на дереве несколько белых волосков и как следует приложился к ним носом.

Ти-Цэ вытащил карту, уголь и отметил свое местоположение, после чего провел черту между ним и своей собственной точкой отправления. Нужно найти еще остановку, чтобы понять, в какую сторону двигаться к центру.

Теперь Ти-Цэ передвигался по джунглям в разы быстрее и увереннее, и вскоре был щедро вознагражден за хладнокровие и ясность ума: он обнаружил следы пребывания еще одного собрата меньше, чем за два часа. Совсем скоро – так быстро он теперь несся, – еще один старт. Ти-Цэ внес маршрут на карту и не поверил своему счастью: теперь дуга была видна отчетливо, как и то, куда она загибалась.

– «Четверть отведенных вам суток истекла», – подала на мгновение голос рация из мешка.

Ти-Цэ потратил достаточно много времени на поиски ориентиров, пора было двигаться к цели напрямик. И теперь он знает, куда ехать. Он победит, он доберется!

Сердце Ти-Цэ отбивало победный марш. Он убрал карту и уголь обратно в мешок и оседлал иритта. Выгреб грязь из его жабр и погнал вперед, ни разу не дав зверю оглянуться.

***

Иритт под Ти-Цэ запыхался, да и самому йакиту уже наступала на пятки усталость. Он то и дело отмечал на карте маршрут, и, судя по записям, преодолел уже больше шестисот миль. Ти-Цэ не переживал по поводу того, что к цели так и не добрался: он был уверен, что движется правильно, и что прибудет на место, где спрятаны щиты, даже раньше времени. Не могло до него остаться больше двухсот миль, а в распоряжении у него было еще часов шесть. Все шло как нельзя лучше.

Ти-Цэ остановил иритта, спрыгнул на землю и похлопал его по толстокожему боку. На ласки зверь не обратил внимания: в качестве стоянки наездник выбрал берег у небольшого пруда, и это была лучшая для него, иритта, благодарность. Воды было по пояс, но зверь все равно радостно забежал в лужу и распугал присевших на кувшинки светлячков. Он потоптался, осмотрелся и опустил морду под воду, собирать языком тину.

Ти-Цэ оставил иритта наслаждаться крохотным оазисом, а сам без лишней суеты умылся, сделал пару глотков и полез на дерево, отдыхать. Спать он не решался, но перекусить чего-нибудь был не прочь.

Ти-Цэ уселся на самую толстую ветку и осторожно пододвинулся к стволу, так, чтобы не сломалось под его весом хрупкое седалище: это вам не древо, а обыкновенное деревце, гнезда на котором могли вить только разве что птицы. И все-таки ему удалось устроиться с относительным удобством аккурат в тот момент, когда на ветвь повыше уселась одна из них. Пернатая сложила широкие мясистые крылья и уставилась на соседа с интересом, который мог себе позволить только хищник.

Йакит плавно протянул руку ей навстречу и издал звук, очень похожий на брачный зов этого вида. Она щелкнула клювом, слетела к нему и уселась на предплечье, но раньше, чем успела показать Ти-Цэ ряд своих светоотражающих перышек в основании хвоста, йакит выхватил нож и вонзил его ей в шею. Пернатая обмякла, не успев выдавить предсмертный вопль неразделенной любви: Ти-Цэ уже обезглавил добычу одним рывком.

Он зажал походный мешок между стволом и бедром и принялся раздирать птицу. Хорошее настроение способствовало хорошему аппетиту.

На землю сыпались перья и другие несъедобные части птицы. Ти-Цэ ел; в ночной прохладе от плоти валил пар. Он со смаком сдирал с костей теплое мясо и раз за разом проглатывал столько, сколько помещалось за щеки. События развивались так удачно, что ему самому не верилось. Хотя, тут и удивляться нечему: никто не следил за его действиями, не с кем было соревноваться. Наедине с самим собой он чувствовал себя куда увереннее и способнее.