Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

Разные источники подчас рисуют идентичные картины поведения медсестер на фронте, а их корреспонденция раскрывает подлинные мотивы «романтических душ». Молодой врач Ф. О. Краузе не без презрения отзывался о санитарках, умудрявшихся кокетничать с офицерами даже на вокзалах во время погрузки раненых: «А на платформе гуляют „сестры милосердия“ из местного общества (как ненавижу я этих глупых пустых барышень, рисующихся Красным Крестом), около них увиваются кавалеры из военных и нашей братии. Подойдут к носилкам, бросят пустой любопытный взгляд на страдающих и, виляя задом, грациозно поплывут дальше, кокетливо улыбаясь»[2040]. Практически идентичную картину из окна поезда наблюдал студент-вольноопределяющийся В. Арамилев (И. Зырянов): «На перронах разгуливают целыми группами сестры милосердия. Сестры отчаянно кокетничают с офицерами, поставщиками, земгусарами, интендантами. Быстро знакомятся. Вслух, во всеуслышание объясняются мужчины в любви… Отношения между полами тоже „упростились“»[2041]. Изменение нравов отмечали многие современники, говорили даже о некоем «половом психозе», охватившем российское общество в годы войны, причем невзирая на сословные различия: «А все женщины сейчас охвачены небывалым половым психозом и мистицизмом. Почва благодарная. Но особенно двор, двор!» — обсуждали солдаты в 1916 г. слухи об «успехах» Г. Распутина при дворе[2042].

В ноябре 1914 г. в Москве обсуждали слух о конфликте главнокомандующего великого князя Николая Николаевича и его племянника великого князя Кирилла Владимировича. Якобы последний «обзавелся гаремом из так называемых сестер милосердия». Когда Николай Николаевич лично убедился в этом, то схватил хлыст и отстегал «племяша», после чего отдал приказ по армии, «чтоб на передовой линии ни одной сестры милосердия не было»[2043].

В силу возрастных особенностей в определенную «зону риска» попадали молоденькие гимназистки — главный «резерв» медсестер для фронта. Изучение их перлюстрированной корреспонденции показывает довление романтических мотивов, вызванных психологической незрелостью, возможно чрезмерной увлеченностью бульварной литературой. Не случайно многие «блюстители нравственности» в последней видели причину упадка нравов, развращения молодого поколения, призывая к ее запрету. Литература, действительно, отражает многие психологические веяния эпохи, однако едва ли ее запрет способен как-то повлиять на проходящие в социуме процессы, связанные с ростом женского образования, овладение «мужскими» профессиями, общей эмансипацией. Именно к последней относятся появившиеся новые формы межполовых отношений. Кроме того, обычная городская среда ограничивала свободу общения молоденьких девушек и мужчин, в то время как на фронте любые барьеры разрушались, что воспринималось как более легкий способ найти себе пару. Одна сестра милосердия писала домой в Москву в январе 1916 г., рисуя свою жизнь в самых ярких красках, передавая атмосферу постоянного веселья и кутежа: «Живем здесь куда лучше, чем в Москве, веселье царит во всю; все балы, да разные приглашения. Готовит нам повар Московской гостиницы, украшает стол разными фигурами из дорогих продуктов и если бы не служба, то осталось бы надолго. Предложений масса, ухаживают за мной все. Лизе передайте поклон и скажите, что если желает выйти замуж за богатого человека, пусть едет скорее сестрой на войну»[2044]. Обделенные вниманием мужчин и подарками в мирной жизни девушки, став медсестрами, почувствовали свой новый, более высокий социальный статус, который позволял им войти в сообщество избранных: «За мною здесь много ухаживают, чиновники из союза дарят мне цветы, духи; ах, как все это приятно»[2045].