Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

Так как слухи о «протопоповских пулеметах» заняли прочное место в памяти участников февральских событий, образованная 5 марта «Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств» занялась сбором сведений о преступлениях городовых в февральские дни, однако никаких доказательств найдено не было. В показаниях допрошенных Чрезвычайной следственной комиссией относительно пулеметов существенных расхождений не было: никто не подтвердил использование полицией пулеметов, при этом выяснилось, что все подозреваемые узнали о пулеметах из газет или со слухов. Так, бывший председатель Совета министров кн. Н. Д. Голицын на вопрос о пулеметах ответил, что о пулеметах узнал только после того, как молва разнесла этот слух, на вопрос, кто стрелял, сказал: «Молва городская была, что полиция»[2379]. Парадоксально, что слухи настолько захватили массовое сознание, прочно обосновались в качестве источника информации накануне революции, что мало кто из допрошенных, узнавших о пулеметной стрельбе из слухов, сомневался в достоверности этих сведений. Не имея при этом точных сведений по своим ведомствам, чины Военного министерства склонны были подозревать чинов полиции и наоборот. Бывший военный министр М. А. Беляев на вопрос председателя Чрезвычайной следственной комиссии, были это военные или полицейские пулеметы, ответил, что полицейские — на том основании, что если бы был приказ об использовании пулеметов военного ведомства, он бы об этом знал[2380]. Бывший министр внутренних дел Протопопов на вопрос председателя: «Какое было ваше отношение к пулеметам?» — ответил: «Прочел в газетах, что в полиции применяются пулеметы; я спросил об этом Балка, и он сказал, что должно быть молодые солдаты учатся»[2381]. Хабалов, упомянув, что Протопопов предлагал использовать против толпы броневые автомобили, на вопрос о полицейских пулеметах на крышах ответил просто: «Думаю, что их не было»[2382]. При этом генерал пролил некоторый свет на историю с пулеметами, сообщив о существовавших противоаэроплановых батареях в Петрограде, располагавших специальными пушками и пулеметами, смонтированными на крышах отдельных зданий и ориентированными для стрельбы вверх. Находились они в подчинении генерала Г. В. Бурмана. Хабалов предположил, что противоаэропланные пулеметы в ответ на стрельбу с улицы могли открыть огонь как по революционерам, так и по правительственным войскам, но точно ему об этом ничего не известно[2383]. Причастность противоаэропланных батарей к пулеметной стрельбе не была доказана, и в результате Бурман в августе 1917 г. получил пост начальника противовоздушной обороны Петрограда. Следователь Юзевич-Компанеец допросил несколько сот человек и установил, что все найденные на улицах пулеметы принадлежали воинским частям и были похищены с воинских складов[2384]. Революционно настроенный публицист и издатель В. Л. Бурцев, проводивший собственное расследование о пулеметах, соглашался с тем, что многие допрошенные по делу о «протопоповских пулеметах» говорят правду и им ни о каких пулеметах ничего не известно; при этом Бурцев, слышавший в февральские дни доносившийся с улицы треск пулеметов, заметил: «Я сам был под расстрелом пулеметов, но с уверенностью говорить ничего не могу по этому поводу»[2385].

Кроме Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, в Петрограде действовали 47 следственных отделов, организованных адвокатским бюро, проводивших обследование действий бывших полицейских участков. 6 июля 1917 г. адвокатское бюро передало во временные суды производство о 1197 полицейских чинах, и ни в одном отчете не оказалось данных, указывающих на их стрельбу из пулеметов.