Слушая других

«Утром тяжело подниматься. Сильная тревога и тоска грудь дерёт... Очень плохо... Дурные мысли в голове, очень дурные... Я никчемный человек. Пойду к Илье Сергеевичу... Он сказал, что так надо, что так и должно быть. И отправил меня на улицу погулять... Я никчемный человек. Доктор говорит, что моя никчемность — неадекватна, что я „кчемна“ Что это не я, а депрессия говорит... Я ничего не могу делать... Я слабовольное сознание... Доктор говорит, что я оцениваю себя и будущее через призму депрессии, что моё восприятие неадекватно... На что мы будем жить? Я плохая мать, ненавижу себя!.. Вечером лучше было. Я подумала, что я здесь делаю? Надо домой. Позвонила мужу. Разговор услышал мой доктор и отобрал сотовый. Ещё и язык показал...»

— На что мы будем жить? Я боюсь нищеты...

— У вас же есть машина?

— Да... две...

— У вас две машины и вы боитесь нищеты?

— Ну... Муж денег не даёт... Никогда не даёт... Ничего детям не покупает.

— У него нет денег?

— Ну, он говорит: поедем вместе, я ведь не знаю, что для девочек надо купить. Ты покажешь, а я заплачу.

— А вы?

— А я не могу, у меня бессилие, я с кровати встать не могу... Я так боюсь нищеты...

«Почему я просто не могу умереть?.. Илья Андреевич спрашивает про мысли убить себя. А я не могу себя убить — я трусиха. Вот заснуть бы и не проснуться... И всё... Ни больницы, ни тоски, ни мыслей, ничего нет... И мне было бы сразу легче...»

Сейчас мне кажется, что самое большое, что я мог для неё сделать — это просто быть рядом, вместе переживая её страдания. Нет, мы не ревели с ней под одним одеялом. Но мы молчали вместе. И я в десятый или сотой раз выслушивал её переживания, лишь для того, чтобы она за ночь вновь пополнила свои запасы уныния и тоски.

«Опять проснулась с тревогой... Господи, дай мне силы. Я здоровая, я здоровая, я здоровая, я здоровая... В магазине тревога сильная, чуть ли не бегом вернулась в отделение. Как дура... Я схожу с ума... Я взрослая женщина, а в магазин сходить не могу, боюсь... Сегодня меньше думаю, какая я плохая. Женщины в палате всех обсуждают, наверное, и меня, когда я выхожу... Бу-бу-бу... Муж вечерами на заправку ездит. Наверное, изменяет. Мог бы и днём заправиться... Я спросила у Ильи Ивановича, знает ли он какие- нибудь молитвы для меня. Он сказал, что знает одну. Как же там, было?.. «Господь мой, сделай так, чтобы враг заметил меня вторым...». Не думаю, что мне это подойдёт...»

— Подождите, у вас два дома?!

— Да... Мы строим один, большой, а во втором живём.

— И вы боитесь нищеты?

— Ну, это с детства всё...

— Порой мне кажется, что слишком многое оправдывается детством.

«Сегодня смогла постираться. И мыслей плохих меньше. Неужели мне лучше? Попробовала повязать варежку. Но получился берет. Странно... Сны плохие, что-то про прошлое... Не хочу видеть, не хочу... Опять пошла в магазин. Кажется, что все смотрят на меня, обсуждают... Рассказала об этом Илье Николаевичу, он сказал, что если я ему ещё раз подобное расскажу, он ударит меня по голове книжкой.»