Слушая других

Однажды ко мне на приём обратился дизайнер кондомов. Его проблема заключалась не в самой профессии, как могло бы показаться, а в том, что заказы, которые ему «не по душе», он делать не мог Точнее, он искренне старался и пытался заставить себя, но всё было тщетно. Простецкая модель с хохломой и самоваром никак не создавалась, а эскиз в виде балерины в фуэте откладывался уже третью неделю. Парадокс заключался в том, что прикольные и интересные вещи (хотя как определялся, какой кондом более приколен, чем другой — для меня загадка) он делал легко и быстро. Трёхметровый рукав с головой Халка или нарядный Капитан Америка со щитом и звездами создавались менее чем за сутки. Всё бы ничего, но заказчиков не интересовали презервативы с супергероями из комиксов, а вот современные политики шли на ура. Да только дизайнер терпеть не мог подобную тему. Так он и жил: работа приносила мало денег, а гневные заказчики сыпали угрозами на электронную почту. По словам самого дизайнера, он ощущал непреодолимое внутреннее сопротивление, сразу же находилось куча дел: постирать кота, погладить бельё... Проблема также заключалась и в том, что в различных бытовых ситуациях и отношениях подобное сопротивление также повторялось. Это оборачивалось скандалами из-за невыполненных обещания и договорённостей. Дизайнер признался, что не делать что-либо это его единственный способ избежать неприятного занятия. На мой вопрос, почему бы ему прямо не отказаться, он спросил: «Да, но как?».

Если ребёнок подвергается чрезмерному контролю, а удушающей заботе невозможно противостоять, если для него невозможно от чего-либо отказаться, а прямое несогласие карается, то есть риск формирования пассивно-агрессивного поведения и соответствующего расстройства личности. В дальнейшем это может привести к описанным выше проблемам. И дело здесь не только в саботировании дел и обязательств, но и сильном внутреннем сопротивлении, которое переживает такой человек. Это ужасное, практически болезненное чувство, дополняющееся внутренними «подпинываниями». «Слабак, неудачник, — говорит такой человек сам себе, — Просто возьми и сделай!». Но «просто» не получается.

Если рядом с таким человеком оказывается руководящая или опекающая фигура, она тут же будет выбрана объектом для пассивного сопротивления. За всем этим скрывается достаточно высокий уровень агрессии, которая не выражается в открытую и не осознаётся. Окружающие будут злиться и раздражаться на подобное поведение (хотя найдутся люди, которых такой человек искренне веселит и забавляет).

Подобная динамика будет происходить и внутри самого человека с пассивно-агрессивным поведением. Самосаботажу будут подвергаться дела, даже если они имеют личную пользу. А гнев, направленный на самого себя, усилит внутреннее напряжение.

В процессе психотерапии такой человек будет заниматься чем угодно, но только не самой терапией. Психотерапевт будет злиться подобному неконструктивному времяпрепровождению и, возможно, откажется от такого клиента.

Однако не стоит ставить крест на человеке с пассивно-агрессивным расстройством. Часто, это не в меру креативные люди, способные на неожиданные ходы и нестандартное мышление. Они задают действительно интересные вопросы и приглашают к весёлому игровому взаимодействию.

И им можно помочь.

АЛЕКСЕЙ

— ...Я не был здесь всегда. Похоже, что всё это существовало ещё задолго до того, как я родился. Я помню многое, порой, мне даже страшно оттого, насколько мелкие детали я помню.

Алексей замолчал.

Это была странная терапия. И в ней всё было необычно. Хотя «необычно» — это не то слово, точнее было бы сказать, что я не понимал, что происходит, и что я здесь делаю.

Алексей написал мне с нерабочего аккаунта в скайпе. Почему я так решил? Профиль не заполнен, многие вещи оставлены «по умолчанию», фото нет, имя — Alex123qqa — не тот ник, о котором долго думают.

Найдя меня в сети, Алексей попросил о личной встрече. Он не просил назначать ему лекарства, увиливал от прямых ответов по поводу анамнеза. Я не совсем понимал, замечает ли он моё присутствие или ему был нужен любой человек, который не знал его, чтобы выговориться.

Я решил прервать затянувшееся молчание:

— Это далеко назад?.. Я имею в виду: далеко в прошлое?.. Ну, как это сказать по-русски?..

— Вы имеете в виду, что это очень старые воспоминания? Одни из первых? — уточнил он.

— Да. Именно. Спасибо.

— Мне сложно сказать, насколько это «древние» воспоминания. Мне, правда, страшно осознавать возраст этих воспоминаний, — его взгляд был направлен мимо меня, он не смотрел на что-либо в этом кабинете, он смотрел «в себя», блуждая там, куда обычно никого не пускают.

— Страшно? Но почему?

— Хм... Хороший вопрос... Я затрудняюсь ответить, — он вновь замолчал.

— Ладно, что может с вами произойти, если вы узнаете свой возраст?

— Я всё ещё не понимаю.

— Ну, мне кажется, что это как если бы вы внезапно увидели своё отражение. Словно, ты давно не видел себя в зеркале и совсем не ожидал тех изменений, которые видишь.