Слушая трио Ганелина. Русский триптих

«Росо 1» – это начало извержения. Первая нота звучит на рояле, но саксофоны Чекасина обеспечивают продвижение вперед, смешивая ноты и эмоции. Все действо замешано на полиритмическом драйве ударных в очень короткий промежуток времени, как лавина, как непрерывная дробь. Ни один роковый барабанщик так не сумеет. Владимир Тарасов играет здесь на ударных и тарелках подобно тому как великий Элвин Джонс импровизировал коду с Джоном Колтрейном. Джонс всегда нависал над установкой и стучал от локтей. Он любил заканчивать ударом по тарелке, которая заставляла помещение резонировать, как металлическую сферу. Темп ударов по тарелке был очень быстрым. То же можно услышать и здесь. Как и Джонс, Владимир Тарасов сравнительно высокого роста. Он сидит за ударными очень низко, слегка отодвинувшись, а палочки держит так, будто занимается тай-чи. Он внимательно слушает партнеров и предвосхищает происходящее. На «Росо 1» можно заметить миллисекундную паузу, на которую Тарасов опережает рояль Ганелина и альт-саксофон Чекасина. Мы присутствуем на демонстрации мастер-класса для перкуссионных. Тарасов задает тон. Кто же кого ведет на протяжении всего выступления? На «Росо 1» первая нота, первое движение начинается от Ганелина; центральный голос принадлежит Чекасину, а сжатая дробь полностью определяет головокружительную концовку. Все три музыканта заканчивают точно как часы, но… именно тарелка Тарасова продолжает вибрировать. И он не останавливает эту вибрацию. Идеально рассчитано.

«Росо-А-Росо» была записана на два года раньше того феноменального унисонного финала трио в «Ancora Da Capo» в Западном Берлине. Такие чудеса не происходят сами по себе, и это только начало.

Глава 2 «Ancora Da Capo»

Давайте начнем эту главу в некотором отдалении от «Ancora Da Capo» – я по-прежнему нахожусь в поисках контекста. В 1961 году трио Ганелина еще не существовало, но это не значит, что 1961 год не стал важным годом в их судьбе. Это был очень важный год и для России. В июне Рудольф Нуреев, двадцатитрехлетний солист Кировского балета, перебежал на Запад во время своих первых гастролей в Париже. Немного раньше, 12 апреля того же года, русский космонавт Юрий Гагарин стал первым человеком, вышедшим на космическую орбиту. Он оставался там чуть менее двух часов – совсем недолго по сегодняшним стандартам, но достаточно, чтобы облететь земной шар. Эти два события борются друг с другом за место в истории. Балет и космос – между ними нет ничего общего. Нуреева, вне всякого сомнения, можно назвать одним из величайших танцоров ХХ века. Благодаря изумительному таланту и яркой личности он был в 1960-х у всех на виду. Его имя не сходило с первых страниц газет. Это явно раздражало КГБ, который к тому же не сумел предотвратить его бегство на Запад и, что не менее важно, держать его подальше от средств массовой информации.