Слушайте, о волки!

Мистер Ф.Т.Барнум начал свою головокружительную карьеру в Соединённых американских штатах с трёх последовательных ступенек, которые обычно и делают из простого американца-обывателя настоящего американца без страха и укропа, того самого плутократа из чистой стали с головы до пят, о котором писал Венечка Ерофеев: торговля, игорный бизнес и, наконец, учреждение газеты. Заурядный человек на этом бы и остановился, ибо комбинация навыков в этих трёх областях вполне позволяет не отстать от Джонсов в изнурительной гонке за мечтой вокруг статуи Свободы. Однако господин Барнум совершил умопомрачительный трюк, который вывел его на принципиально другую орбиту и в дальнейшем позволил его имени стать синонимом плутовства и циркачества самой высшей пробы: он вложил часть своего капитала в парализованную слепую негритянку, возраст которой по документам составлял 160 лет, и которая, по утверждению продавца, была няней самого Джорджа Вашингтона. Сейчас уже можно только гадать, не надули ли самого мистера Барнума на этапе продажи, или эта инвестиция была вполне осознанной, и не придумал ли сам мистер Барнум всю эту историю, но факт остаётся фактом: первые свои деньги в качестве профессионального мистификатора будущий владелец цирка заработал на развалившейся от старости матроне, включая не только её прижизненную демонстрацию, но и демонстрацию её анатомического вскрытия после того, как она через год отдала концы.

Весь последующий путь короля весёлого надувательства был вполне достоин того первого шага, с которого он его начал: в его ассортименте организация грандиозной свадьбы лилипутов, демонстрация Фиджийской морской девы и генерала Том-Тама, великанша Анна Свен и человек-пёс Федор Евтищев, и наконец, в качестве вишенки на торте, «Величайшее шоу на Земле, цирк Барнума и Лондона», фантасмагорическое объединение цирка, зверинца и шоу уродов. С этим цирком мастер мистификаций и обмана не расставался всю оставшуюся жизнь, умело серфингуя на волне зрительского интереса, обывательской глупости и простых человеческих слабостей.

Как и любое изобретение такого уровня, цирк Барнума очень скоро перерос сам себя, то есть к его, и так мощному и живущему на всю катушку, телу моментально присосалось огромное количество паразитов, чьи сердца застучали в унисон с сердцем главного организма, а их трюки и фокусы точно так же стали ассоциироваться с именем мистера Барнума, даже если бы самому организатору безобразия всего этого и не хотелось: в последние годы жизни он весьма скептически относился к откровенному надувательству или мошенничеству, вроде предсказаний судьбы или диалогов с усопшими. Однако представьте себе: в обычный провинциальный город прибывает огромный цирк, и разворачивает свой балаган прямо на рыночной площади. Что бы ни происходило внутри самого цирка и непосредственно на его арене, вокруг него на рыночной площади непременно тоже начнут происходить чудеса разной степени тяжести, совершаемые как вольными художниками, нашедшими на свалке хрустальный шар и купившими в лавке колоду карт, так и группой лиц по предварительному сговору, способными угадать горошину под напёрстком и вылечить саркому лёгкого при помощи куска поваренной соли. Все эти циркачи, а также обычные для рыночных площадей карманники, проститутки и торговцы краденым, независимо от их собственного желания и отношения к ним господина владельца цирка, начинают жить с цирком единой жизнью и дышать в унисон: главное свойство любого балагана заключается в том, что он разделяет мир на тех, кто выступает частью балагана, – и на тех, кому он адресован, то есть туповатых зевак, простаков и ходячих кошельков.

Однако называть мистера Барнума, в целях настоящей главы, создателем современного цирка можно лишь с известной оговоркой, которую метапсихология спешит сделать. Пронырливый американский делец XIX века, наш современник и товарищ по кораблекрушению на нынешнем двадцатипятивековом отрезке Кали-юги, действительно создал бродячий цирк своего имени и положил начало тому формату циркового искусства, который привычен и по сей день: с факирами, жонглёрами, дрессированными животными и клоунами всех мастей. Но точнее было бы назвать его не создателем современного цирка – ибо современный цирк создан три тысячи лет назад, и совершенно другими людьми, о чём мы далее и поговорим, – а, скорее, создателем очень точной и наглядной его модели, в которой детально, добротно и последовательно отражены все главные процессы мирового глобального цирка и выведены прообразы всех его действующих лиц (в этом смысле весёлого короля мистификаторов можно сравнить с человеком, изобретшим глобус: только второй создал уменьшенную физическую копию Земли в том виде, в каком она существует последние несколько сотен тысяч лет, а первый создал её уменьшенную социальную копию, то есть копию человеческого балагана в том виде, в котором этот самый балаган существует последние двадцать пять-тридцать веков).