Служебные слова в просодической организации диалектного текста

1.2. Резкий подъем тона в завершении начиная с ударного слога последнего слова: не жаля́ла ницего́[1] — уровень базового тона (БТ) при произнесении этой синтагмы колеблется около 200 Гц, на [о́] подъем тона с 190 до 290 Гц и последующее падение на 160 Гц; ак в молоко́-то опу́стишь дак хлеба́м — сложноподчиненное предложение оформлено беспаузально, уровень БТ колеблется около 170 Гц; подъем тона на конечном [а́] со 150 до 270 Гц, последующее падение на 150 Гц.

Этим мелодическим фигурам соответствует довольно регулярная фигура огибающей интенсивности, максимум которой располагается на первом заударном слоге при наличии заударной части в последнем слове [Князев, Левина, Пожарицкая (в печати)]. Тоновый акцент реализуется на ударном и первом заударном гласном; на первый заударный приходится вследствие этого дополнительное динамическое ударение, дающее эффект побочного ударения в слове или «перетягивания» ударения на энклитику: дају́ да̀к — подъем тона на интервале дају́ — от 150 до 350 Гц, на заударном [а] — 300 Гц, но кривая интенсивности резко идет вверх именно на гласном энклитики.

Такое совместное действие параметров интенсивности и мелодики — их взлет на фоне волнообразно расчлененной мелодики и нерелевантного изменения темпа во фразе — приобретает, очевидно, значение пограничного сигнала и дает возможность выявления синтаксических единиц текста. Ритмический же эффект возникает как следствие, как результат интонационно-синтаксического членения текста.

2.1. Нисходящее движение тона в постцентровой части; падение интенсивности от начала к финалу фразы. Такое просодическое оформление соответствует литературной и южнорусской интонации завершенности, но в северных говорах при этом имеет место прерывистость мелодической кривой: все вы́держали у меня́ ка́танци-ти — уровень БТ колеблется около 190 Гц, подъем на ударном гласном последнего слова до 260 Гц и падение на заударных слогах до 135 Гц. Кривая интенсивности при этом равномерно понижается.

2.2. Мелодический контур с почти ровным рельефом и лишь незначительными модуляциями.

В терминальной позиции фраз, оформляемых с помощью таких мелодических контуров, нередко располагаются частицы, которые повторяются во фразе несколько раз, в том числе и в абсолютном конце, и производят впечатление избыточных, так как модальная функция их здесь сомнительна; но иногда они могут включать свой модальный потенциал.

Употребление частиц в этой позиции заставляет предположить их участие в «преодолении» разорванности мелодики. Частицы берут на себя роль компенсаторов, функционируют как непросодическое средство сигнала фразовой границы. Наиболее частотные частицы-компенсаторы — от (та, то, ти, те) и вот, что, видимо, связано с их большей абстрактностью, семантической «пустотой» по сравнению с ведь, тоже, хотя и они возможны в этой функции: о́й дак я бу́ду в пра́здники только эти держа́ть-тo; студено́ у нас ведь зимо́й-то; а сеця́с-то я говорю дивья́ жы́сь-та; вот и поём это в кругу́-ту тут на игри́шче-то, вся́ки поём тоже вот; то́жо мо́лодось была́ вот, пе́ли вот ту́т за ру́цьем вот; единоли́цьно тожо жы́ли тожо.

Встречается также оформление отрезков текста с однородными элементами, соединенными союзами да, да и, и в постпозиции перед паузой; при этом возможно размещение союза после конечного из перечисленных однородных членов, где союзная функция нерелевантна. По аналогии с частицами можно предположить у союзов дополнительную функцию компенсаторов, что косвенно подтверждается употреблением союза в абсолютном конце фразы, в этой позиции, очевидно, единственное назначение его — восполнение фразовой границы: гармо́нь игра́т да, пою́т да, пля́шут да; пря́ники толсты́ и, тонки́ и, капу́сту приво́зят ы, и всё приво́зят, пе́ла да пляса́ла да и, всё было; натолкём вот ну́тих, насуши́м, да в молоко́-то опу́стим да.

Встречается и препозиция соединительных союзов: да да́ли ка́танци пе́рвой со́рт, да да́ли сапоги́; и съестно́, и держа́мо и, и всё есь.