Служебные слова в просодической организации диалектного текста

Обращение к просодической специфике дает возможность объяснить такую подвижность таких служебных слов, их способность перемещаться, занимать разные позиции во фразе. При употреблении мелодических оформителей 1‑го типа синтаксическая граница компенсируется тоновым взлетом и союз попадает в препозицию: да да́ли ка́танци пе́рвой со́рт — на последнем ударном гласном наблюдается тоновый взлет на 150 Гц (со 150 до 300 Гц).

В случае мелодических фигур 2‑го типа просодические средства оказываются недостаточными и граница восполняется союзом в постпозиции: гармо́нь игра́т да, пою́т да, пля́шут да — на каждом из ударных гласных наблюдается тональный всплеск со 180 до 300 Гц; на конечной энклитике — падение до 110 Гц.

Итак, утвердительные высказывания в исследуемом говоре могут оформляться, во-первых, тоновым взлетом и взлетом интенсивности и, во-вторых, падением (или ровным движением) тона, сопровождающимся употреблением частицы как сигнала границы или включением союза в терминальную позицию фразы (синтагмы).

Замечательно, что описание древнего состояния индоевропейской фразы (пословное тоническое оформление, падение интенсивности к концу, частица как пограничный сигнал [Николаева 1985]) очень напоминает характеристики современной севернорусской фразы (в частности, 2‑й тип оформления утвердительных высказываний). Очевидно, в севернорусских говорах сохранились реликты древней просодии, и при исследовании диалектной речи мы сталкиваемся с архаической функцией частиц — ролью пограничного сигнала, когда частица участвует в оформлении звучащей фразы наряду с просодическими средствами. И лишь в результате трансформации основных суперсегментных характеристик фразы частицы приобрели современную (как для РЛЯ, так и для диалектов) роль «проводника глубинной смысловой многоканальности», т. е. модальную функцию.

Положение Т. М. Николаевой о том, что «сила фразовой интонации и обилие частиц обратно пропорциональны» [Николаева 1985], объясняет и функционирование частиц-компенсаторов в высказываниях с нисходящей мелодикой (слабость фразовой интонации здесь следует понимать как неспособность, недостаточность суперсегментных средств, а именно мелодического фактора, для выделения фразовых и синтагменных границ), а также присутствие в монологическом тексте значительного количества модальных частиц. Действительно, модальные частицы как «проводники глубинной смысловой многоканальности» и акцентное выделение часто выступают в одной функции — они участвуют в выражении имплицитных смыслов, скрытой семантики высказывания. Видимо, в монологических высказываниях, где роль интонации в основном оформительская, экспрессивные, выделительные значения передаются обычно модальными частицами в отличие от реплик-ответов, где «интонационные вариации способны передавать целую гамму смыслов» [Николаева 1989].

Применительно к диалектной речи приобретает свою специфику и вопрос о значимости интонационных, или просодически оформленных, единиц. При выявлении единиц текста мы исходим из того, что диалектный текст как спонтанный феномен порождается только в процессе говорения, существует только в звучащей форме и, следовательно, продуцируется некоторыми сегментами, оформленными интонационно либо интонационно и паузально, а иногда и с помощью частицы (или союза) в финале такого сегмента. При подобном членении получаются отрезки звучащей речи неоднородного количества и качества, разной длины и разной синтаксической организации — от одного фонетического слова до построений большого словесного объема. Но они равноценны в том смысле, что именно они как последовательность интонационно оформленных звучащих участков образуют текст; что речь продуцируется и воспринимается такими сегментами или единицами.