Служебный гороскоп

В 11 часов утра 2 января 1787 года императрица с камер-фрейлиной Анной Степановной Протасовой выехала из дворца при пушечной стрельбе с Адмиралтейской и Петропавловской крепостей. Остановились у Казанского собора, где императрица приложилась к иконе, облобызала крест, потом села опять в карету, приказав ехать через Обухов мост по земляному валу. В пути ее спутники в карете постоянно менялись, но всегда при царице оставались трое: Протасова, Дмитриев-Мамонов и Нарышкин.

Императрица была в длинном суконном кафтане на меху со шнурками впереди, на голове высокая соболья шапка. В этом костюме крепостной человек Потемкина, самоучка-живописец Шибаев, и написал ее портрет.

С нею следовало 20 лакеев, 2 метрдотеля с поварами, мундшенк, тафельдехер, два скорохода для экстренных сообщений и два арапа.

Императрица везла для подарков золотых и бриллиантовых вещей ценой на 197 тысяч рублей: для губернаторов предназначены были табакерки и перстни ценой от 1600 до 2700 рублей, для вице-губернаторов от 1200 до 1400 рублей, для губернских предводителей подарки были подешевле — от 90 до 100 рублей, для городничих и исправников табакерки, часы и перстни от 180 до 300 рублей. Обойдутся!

Сухопутным путем царице предстояло следовать через Великие Луки и Смоленск в Киев, где по вскрытии Днепра ото льда предполагалось пересесть на галеры да плыть в новоприсоединенный Крым.

Движение возков было плавное и покойное, как у гондол. По обеим сторонам дороги горели смоляные бочки и костры из хвои, освещая путь. Рядом с возком царицы скакали верховые с факелами. Ехали при колокольном звоне. Повсюду толпился народ, желая увидеть матушку-государыню. Купечество подносило хлеб-соль. Мещане бросали цветы под ее возок. Люди швыряли в воздух шапки и не спешили их надеть, несмотря на сопутствующие холода. Морозонеустойчивые иностранные дипломаты занимали три кареты, внутри обитые желтой кожей для тепла, на ногах у них были меховые шапки, и все равно послы крепко мерзли.

29 января прибыли в Киев с золочеными куполами церквей на высоких горах, где ее встретил Потемкин. Салютовали войска, гремела полковая музыка, никли в преклонении штандарты. Прогремел 71 выстрел с Печерской крепости.

Льды держали ее в Киеве три месяца. Потемкин тому втайне радовался. Выиграть время! Любой ценой! Пока Синельников — правая рука князя — наведет на южный край лоск да глянец.

27 марта, в страстную субботу, Днепр против Киева очистился, императрица вступила на специально выстроенную для нее по древнеримскому типу роскошную галеру «Днепр», а Потемкин занял предназначенную для него галеру «Буг». Путешествие по Днепру на юг началось. Галеры отличались огромными размерами и богатством убранства. Гребцы были подобраны молодец к молодцу, прекрасны собой и лицом, на правой стороне сидели брюнеты, на левой блондины. Флотилия имела очень величественный вид, если учесть, что со всех сторон шлюпками да челноками была окружена. Для иноземных послов ловкий Потемкин выстроил специальную галеру, окон не имеющую и без навесов на палубе, сообразуясь с расчетом, что иностранцы без окон поменьше недостатков разглядят, а при отсутствии тентов долго на палубе не пробудут и оттуда также ничего не узрят.

«Хорошо бы им глаза завязать да уши воском залить, а уж тогда пускай себе путешествуют, — мечтал Потемкин. — А то эти иностранцы вечно в каждую дырку свой длинный нос суют и всюду одно худое зрить тщатся. Я этих прохиндеев знаю».

Свою галеру без окон увидав, послы вопросили: тюрьма ли то либо корабль? — и жалобу Екатерине принесли. Та распорядилась окна соорудить. Выполняя ее указ, Потемкин окна соорудил, но меньше, нежели на других галерах, так что послы принуждены были глядеть в них по очереди, чуть ли драки у иллюминаторов не устраивая.

Плыли не спеша. В особливо живописных местах изволили причаливать, прогуливаться, из пушек стрелять. Казаки проводили свои маневры, дабы императрице мощь потемкинского гения, сделавшего уклон в пользу конницы, продемонстрировать. Бравые казаки громили с ходу любого супостата: турецкого, прусского, аглицкого и прочих — к вящей славе русского оружия. На маневрах любого супостата победить — раз плюнуть. Впрочем, Екатерине молодцеватые казаки нравились, она махала им августейшей ручкой. Однако число казаков было меньшим, чем ожидалось.

— А где еще пять полков, о которых ты, князь, мне письменно свидетельствовал? — по окончании смотра императрица спросила. — На плацу я их не вижу. Где они? В лагере? Почему ты их не вывел?

— Их нельзя вывести, матушка, — сказал Потемкин.

— Почему?

— Они на бумаге.

— Ты хочешь сказать, что они лишь числятся. Ну и как они там маршируют… на бумаге?

— Отменно, матушка. Мчатся ровными рядами. Интервал, дистанция — все соблюдено. Аллюр три креста. Господа офицеры впереди. Знамена на ветру вьются. Враг дрожит и с позором бежит.

— Фантазер! — оборвала императрица. — Однако потрудись объяснить, зачем эти части, в бумажном состоянии находясь, отмобилизованными числятся, а средства на их содержание ты аккуратно из казны получаешь?