Служебный гороскоп

Стрела пошла вверх, магазинчик раскачивался над землей, будто маятник, в нем что-то загремело. Варвара запричитала:

— Ну, дьяволы! В тройном размере заплотите! Вы мне банки с зеленым горошком побили!

— Да?! А почему у тебя на витрине горошка не было? — спросила тетя Зоя.

— Не успела выставить.

— Заначка! Нарушение правил торговли.

Ларек совершил в небе почетный круг вместе с Варварой, и кран увез их на другой берег.

Через неделю-другую после переселения Варькиного магазина в мостоотряде состоялось экстренное собрание. Главный активист Еремин говорил глухим, треснутым, будто довоенная грампластинка, голосом. При этом все так же не поднимал голову и шуршал бумажками. Он даже вынужден был встать из-за стола, потому что за бумагами его не видно. Еремин сказал:

— Перенос магазина нам ничего не дал. Все сроки вышли, но ближе к тому берегу мы не стали. Ситуация угрожающая. Я хочу посоветоваться с народом, что нам делать?

Первой нашлась Матильда:

— Вот мы сидим, головы ломаем, а может, его вовсе нету?

— Кого?

— Того берега.

— Но у реки всегда два берега.

— А у нашей один.

— Брось ты! Тот берег хорошо виден, особенно по утрам, когда сойдет дымка. Он будто на картинке.

— У меня есть мысль! — высказалась тетя Зоя. — Основополагающая. Что, если не мост к берегу приблизить, а, наоборот, берег к мосту?

— К сожалению, это технически невыполнимо, — пояснил Еремин.

И тут поднял руку Медведев, высокий стройный парень, каждый древний греческий скульптор мечтал бы иметь такую модель, чтобы отобразить средствами искусства скульптуру какого-нибудь бога. Медведева все уважают и ценят, потому что он хорошо работает, а главное — помалкивает. Он немой. Обычно этот дефект делает людей злыми, а он весел, добр, открыт душой.

— Гляньте, гляньте, немой слова просит! — воскликнула Матильда. — А как говорить будет? На пальцах? Сядь!

Медведев не сел.

— Оратор! — улыбнулась тетя Зоя.

Валентине Егоровне стало жалко парня, она сказала:

— Не мешайте. Давайте его послушаем.

Еремин согласился с ней:

— А почему бы и нет? Немому всегда дать слово можно. Пусть говорит что хочет.

Медведев молчал.

— Эй, парень! У нас регламент. В прениях можно промолчать только пять минут. Очень красноречивое молчание! Всем досталось на орехи! Говори, а то могут подумать, что ты молчишь не о том, о чем надо.

Медведев откашлялся и заявил:

— Мы строим мост вдоль реки!

Наступило всеобщее изумление. Тревожно сверкнули очки Еремина в свете люстры.

— Что?! Медведев, вы умеете говорить? — сказала Валентина Егоровна.

— Чудо! Чудо свершилось! — заплакала от радости тетя Зоя. — Заговорил! Излечился! Дай я тебя обниму!

Со всех сторон к Медведеву потянулись руки, его обнимали, хлопали по плечу. Он и сам стоял удивленный, ошеломленный. Еще бы, столько лет молчать и вдруг заговорить! Пока еще все обратили внимание на сам факт превращения немого человека в говорящего, но потом стал доходить смысл сказанного. Еремин произнес:

— Это хорошо, что у тебя прорезался голос, теперь одним выступающим на собрании будет больше. Но повтори, что ты сказал.

— Мы строим мост вдоль реки! — твердо повторил Медведев.

Будто ужаленная, вскочила Матильда.

— Ну вот что, Великий Немой! Ты говори, да не заговаривайся.

— Типун тебе на язык! — присовокупила тетя Зоя. — А ну дыхни! Ты у Варьки, случаем, не был?

— Не был, — сказал Медведев.

— А вы радовались, что он заговорил, — покачал головой Еремин. — Конечно, в нашей работе еще немало недостатков. Да, у нас есть текучесть кадров, бывают прогулы, меня, к примеру, можно упрекнуть в кабинетном стиле руководства, но…

— Но направление не тронь! — заорала тетя Зоя и показала Медведеву увесистый кулак.

Медведев возразил:

— Надо в корень смотреть!

— Цыц, сопляк! — зашикали с разных сторон. — Молчи!

Медведев заявил, что никогда больше не замолчит. Что у него нет интереса называть черное белым, поскольку невеста на том берегу ждет, все глаза проглядела. А если они тут будут век ковыряться, то ее обязательно уведут.

— А ведь какой хороший парень был! — поджал губы Еремин. — Нарадоваться на него не могли. Работал себе и помалкивал. Друзьям не грубил, начальству не перечил, женщинам не хамил, по поводу отдельных недостатков не брюзжал. Глядел я на тебя, парень, и думал: вот бы все так рот бы закрыли и только бы работали. И зачем ты только заговорил?

— Тут поневоле заговоришь, даже закричишь.

Потом навалилась Матильда:

— Ишь, какой умник! Значит, он видит, что мост не туда идет, а мы нет? Значит, мы слепые котята? Это клевета!

— Да, конечно, это навет на наш мост, — сказал Еремин.

— Да за такое надо в шею гнать! За клевету привлечь. Такая статья есть в кодексе.

— Вы идете не туда! — упрямо твердил Медведев.

— Значит, будем оформлять за клевету? Надо оберегать мост от всяких недругов, — стал что-то быстро писать Еремин, скорее всего, заявление куда надо.

И тут встала Валентина Егоровна, жена Рогачева, плановик мостоотряда.

— Я против! Не надо клеить ярлыки. Это он по молодости лет сказал. Простим его на первый раз. Глупый еще! Несмышленыш! Зачем ему анкету портить?

Ее поддержала тетя Зоя: