Служебный гороскоп

— Правильно, майна! Легче, а то парня придавим!

— Бери его на поруки, тетя Зоя, — раздались голоса.

— И возьму! Всей бригадой возьмем! Перекуем!

Еремин остался доволен таким поворотом.

— Ну и правильно! Мы его строго осудили, пока этого достаточно. Но если еще раз повторится, пеняй на себя, парень. Мы никогда не против деловой, конструктивной критики, но поклеп возводить не дадим. Товарищи, что все-таки будем делать с мостом?

— А что? Он, считай, готов! — сказала тетя Зоя.

— Да, но не через реку.

— Пускай не через реку, но готов. И главное — вовремя! Комиссия явится принимать, а он в ажуре. Даже длиннее, чем нужно, на полкилометра. Взойдет комиссия на мост и пойдет, пойдет…

— Куда пойдет? — усмехнулась Валентина Егоровна печально.

— Куда захочет, туда и пойдет!

С собрания тетя Зоя и Великий Немой вместе пошли к реке. Солнце зашло, духота спа́ла, с реки тянуло холодком.

— Благодать! — вальяжно сказала тетя Зоя. — Посидим у воды минут пять. Подышим простором.

Они сели.

— Не знаешь, где яхту купить? — спросила тетя Зоя. — Есть у меня заветная мечта. Яхту хочу. Купить бы и двинуть на ней вдоль моста. Пускай все завидуют.

— Спасибо вам, тетя Зоя.

— За что?

— Спасли вы меня на собрании.

— А в другой раз помалкивай. Заварил кашу.

— Но взгляните сами. Вон река, вон мост. Куда он идет?

Тетя Зоя спокойно ответила:

— Вдоль берега.

— Значит, и вы прозрели наконец!

— Давно увидела.

— А что же молчали?

Тетя Зоя зачерпнула ладонью воду, швырнула ее далеко в реку.

— Вижу, но соплю в тряпочку.

— Почему?

— А чего зря орать-то? Мое дело работать без брака. Тут ко мне не подкопаешься. Швы варю — комар носа не подточит.

— А почему другие не видят? Слепые, что ли? Еремин, например?

— Главный активист-то? Может, и не видит. Как страус, вся голова в бумагах.

— А Матильда?

— Секретарша-то? Она, кроме своего начальника, ничего не видит. Как кошка влюблена.

— А Валентина Егоровна?

— И ей Рогачев свет застит. Сильная любовь, килька, она иногда будто тюрьма.

— А что проектировщики? Где их контроль?

— С них-то вся ахинея и началась. Плохо мост к месту привязали, а мы, когда сюда прикатили, тоже долго не всматривались. Давай, давай! Темпы, темпы! А тут туманы по полгода стоят. Когда хватились, видим, полкилометра отмахали. Вдоль берега оно даже с руки строить. Земля под боком, стройматериал подавать легче. Ну, я пошла, и ты ступай, а то завтра на работу рано. — И тетя Зоя легко поднялась.

— Я не выйду.

— Прогуляешь денек? Лады, отдохни, так и быть, восьмерку обеспечу. Но послезавтра чтоб как штык.

— Я и послезавтра не выйду.

— Ого! Загул, что ли?

— Вообще такой мост строить не буду. И Рогачеву телеграмму дам. Пусть знает, что здесь творится.

— Себе хуже сделаешь, понял? Ну все, я пошла. Покудова! А все-таки где бы мне яхту купить? Хочется, аж душа замирает!

Получив телеграмму, Рогачев долго летел на самолете, потом его сутки трясло в поезде, далее пересел в персональную машину, которая встретила его у вокзала, и вот он подъезжает к мосту. Сельская дорога петляет между холмами, будто путает следы, то нырнет вниз, то вверх пойдет, как кривая достижений, то вообще сделает какой-нибудь немыслимый поворот в обратную сторону. В столице, в гостиничном номере, измотанный донельзя беготней по разным инстанциям, толкотней в высокопоставленных передних, то бишь приемных, лежа на койке и смежив веки, Рогачев воображал себе свой мост. Воочию не видел он его ни разу, но хорошо представлял себе его легкие арки, могучие быки, стремительные контуры. Вот он мысленно входит на свой мост, крупно шагает, его широкое квадратное лицо гладит ветерок с того берега, как ладони любимой, вода с монотонным брюзжанием обтекает опоры, ей, свободной от века, не по вкусу, что люди поставили преграды на ее пути, вот шагает Рогачев и шагает, а мост такой длинный, что конца ему нету, уже и ноги ломит и в теле приятная усталость. И вдруг на полпути мост обрывается почему-то, и Рогачев летит в воду. Такие были ему видения, такие были сны.

И вот наконец он увидел свой мост воочию, а возле него массу машин, толпу нарядно одетых людей. Дети держали в руках яркие воздушные шарики, реяли по ветру флаги. Рогачев прочел транспарант: «Мост сдан досрочно!»

И вот уже бежит к машине супруга Валентина Егоровна, Матильда, тетя Зоя, степенно подходит Еремин, медленно, держась от всех в стороне, приближается Великий Немой. Рогачев вышел из машины. За годы скитаний в столице он приобрел некоторый лоск в провинциальном исполнении. К примеру, он в джинсах, но при галстуке, в кроссовках, а на голове шляпа, этакая смесь французского с нижегородским. Жена бросилась ему на шею.

— Коленька приехал! Радость моя!

— Ой, пусти, Валя. Задушишь. Подарок принимай!

— Сапоги! Какие роскошные!

— Французские.

— Спасибо, милый!

— А это тебе, Матильда.

— Ой, спасибо, Николай Петрович. А что тут? Господи! В точности такие же сапоги, как и у Валентины Егоровны. Вот спасибо!

— Да, Николай, фантазии явно тебе не хватает. Всем одно и то же везешь, — улыбнулась Валентина Егоровна.