Служебный гороскоп

Погружались с учетом лично-индивидуальных качеств. Например, писарь, не умевший плавать, пошел вниз камнем. Радист по малосознательности долго не мог расстаться со спасательным кругом, но в трудную минуту к нему на помощь пришли товарищи и конфисковали круг. Боцман, отличный пловец, маялся на поверхности. Добросовестно нырял, но какая-то невидимая сила вновь и вновь выбрасывала его наверх. От горькой обиды у боцмана полились из глаз скупые мужские слезы.

— Чем я хуже других?! — кричал он, как чайка. — Братцы, помогите! Почему я не могу утонуть?

— А ты глотни, глотни побольше. Не жалей! — советовал ему капитан.

Боцман стал пускать пузыри. И долго еще звучал из глубин океана его бодрый голос.

Капитан покинул корабль последним. Он сел в шлюпку и поплыл к берегу.

АППАРАТ

Я уже давно ничего не делаю сам. Я даже забыл, как это делается. И что делается, тоже забыл За меня работает огромная машина, налаженная и пунктуальная, совершенный механизм под названием аппарат. Они все это умеют делать лучше меня — коллектив всегда может больше.

Утром я плетусь в ванную. Черт возьми! Оказывается, меня опять опередили. За меня уже умылся мой отдел гигиены и во всех отчетах зафиксировано, что я скрупулезно вымыл уши, а зубы подверг чистке импортной пастой. Из ванны выходит сверкающий белизной человек, благоухая свежестью, докладывает мне, что принял хвойную ванну, сделал массаж моего живота, отпедикюрил мои ногти, выкорчевал все мои мозоли, трижды побрился, попудрился и натер щеки гигиеническим кремом.

А к моему завтраку уже подбирается отдел материальной пищи. Они вчетвером заперлись в комнате и за пять минут так уходили мою курицу, что от нее не осталось даже костей.

— В костях много фосфора и других веществ, столь необходимых для стимулирования вашей умственной деятельности, — докладывает мне руководитель отдела.

От голода у меня бурлит в желудке, там звучат песни, звенят марши, еще какая-то додекафоническая музыка, похожая на настройку оркестра. Я вздыхаю, благодарю их за службу и ухожу, понурив голову. Что сделаешь — их молодые натренированные желудки лучше переваривают пищу, чем мой, мне уже ничего нельзя, не велят врачи. Один из них сует мне в карман сухарь. Этот человек добр ко мне и потихоньку, на свой страх и риск, меня подкармливает. Может быть, ему меня жалко, а может быть, он просто умнее всех, боится, что однажды я без его сухарика протяну ноги и они все останутся без работы. Этот сухарик с дальним прицелом.

Начинается мой каторжный 26-часовой рабочий день с пятиминутным перерывом на обед. Отдел сохранения тайны просматривает мою личную корреспонденцию и строчит ответы за моей подписью, которую тоже ставит кто-то другой, а не я, административный сектор принимает важные решения и планы, подотдел ораторов бегает по совещаниям. Все удивляются, как это я всюду успеваю, все высоко ценят мою эрудицию, работоспособность.

От меня уже почти ничего не зависит, все идет своим чередом, а когда я во что-нибудь вмешиваюсь, ну, в сущий пустяк, они недовольны и говорят, что я мешаю себе, что, если бы не я, у меня все было бы отлично.

Время от времени я должен показываться людям и говорить пару общих слов. Для этого у меня есть удивительно похожий на меня человек, он собирает мои овации, ибо похож на меня больше, чем я сам, моложе меня, смотрибельней, у него лучшая дикция, а я стар, у меня в последнее время что-то не в порядке с речью, позорные залысины и комичные жесты, меня могут освистать, приходится утешаться тем, что в конечном счете эти аплодисменты предназначены мне. Его речь производит впечатление даже на меня. Я сажусь в уголок, слушаю его разглагольствования, одобрительно киваю головой в самых удачных местах. Мои, то есть его, слова меня захватывают, берут за душу, я чуть-чуть не начинаю в них верить, но потом одумываюсь, сбрасываю с себя одеяло из фраз и бурчу: «Какой демагог».

Ночь по регламенту — время для семейной жизни. Но жену я видел последний раз лет десять назад, семейный отдел вытеснил меня из личной жизни. В театр мою супругу водит замзавотделом семейной жизни — знаменитый критик, очень талантливый, респектабельный, я никогда не смогу его заменить. После спектакля ее отводит домой другой мой подчиненный — поэт, он же телохранитель. Они бредут по улицам, он читает ей стихи про звезды, а я уже давно забыл все стихи, соловьи действуют мне на нервы.

Совсем недавно все-таки довелось увидеть мою супругу. Я обнял ее, погладил по голове, мы посидели бок о бок полчасика, вспоминая прошлое. Потом, правда, оказалось, что это была не жена, а ее дублерша.

ЗЕМЛЯ — КОСМОС

А как-то пришло заявление от гражданина Иванова.