Служебный роман с чужой невестой

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Две, – подал голос Рон, и я приподнял брови: – Две стойки.

– Да хоть десять, – буркнул я и устало коснулся повязки: – Главное, защитите её, парни. Я на вас рассчитываю.

И быстро сбежал по лестнице. Столкнулся с доктором Маркусом:

– Приветствую снова, док. Извините, что приходится вас отвлекать.

– Не переживайте, Ева мне, как дочь, – улыбнулся мужчина. – Ваш человек обрисовал ситуацию, и я попросил коллегу принять моих пациентов. Неделю я в вашем распоряжении… – Он посмотрел на мою голову: – Вам бы повязку поменять.

– Потом, – отмахнулся я. – Поднимитесь к Еве. Она снова упала в обморок.

– Но…

– Некогда, док, – обрубил я и, кивнув Мэту, вышел из дома.

Мэт следовал за мной, когда я шёл к его машине. Надо заехать домой, переодеться и перетрясти свой арсенал. Олби намекал на групповушку, значит, знает, что происходит. Я жёстко усмехнулся: война, так война.

Глава 28. Ева

Когда Дэми ушел, я приоткрыла тяжелые веки и уставилась в потолок.

«Ладно, красотка, уговорила. Встречай с шампанским и пачкой презиков. Буду через полчаса», – звучали в голове его слова. Он говорил тихо, с придыханием, явно не хотел, чтобы услышала, но я СЛЫШАЛА! Не хотела, не желала, вот бы закрыть уши в тот миг! Урод-Медведевич не потрудился даже выйти, чтобы договариваться с очередной швалью. Со мной находился рядом только из-за заказа, ну, и так… поразвлечься.

Он просто смеется надо мной. Откровенно издевается. Пользуется.

Хрен ему, а не ребенок. Он его никогда не увидит!

Я нашла планшет, жаль, мобильный не выдержал «хорошей» новости, пролистнула все пропущенные звонки и проигнорировала сообщения. Меня волнует сейчас только одно...

– Папа, где же ты? – шептала и набирала нужный номер снова и снова, но гудки срывались, а сердце уходило в пятки. Я не особо любила Дрэйков, но смерть Эвелины не выходила из головы. Она будто напоминала мне о том, что случилось три года назад: «Водитель мисс Хилл не справился с управлением».

От наплыва страха и эмоций я чуть не рухнула. Чудом удержалась за край стола и хотела присесть в кресло, но в дверь постучали. Я натянулась, по привычке натянула маску сильной и шебутной девочки. Только не он, ну, пожалуйста, я хочу побыть одна.  Попыталась откликнуться, чтобы меня не беспокоили, но не получилось, связки совсем не смыкались. Рука непроизвольно легла на шею, будто это поможет, защитит, успокоит.

– Ева, – в приоткрытую дверь осторожно заглянул доктор Маркус, – к тебе можно войти? – его пшеничные волосы давно смешались с сединой, а густые темные брови стали едва заметными на бледном лице. Старость никого не щадит, хотя я помню его лет десять назад, когда он был подтянутым веселым врачом и в тайне от папы кормил меня леденцами.

Я кивнула и присела на кровать. Что-то ноги совсем не держат, норовят уложить меня горизонтально, а падать в обморок нельзя – еще ударюсь животом. Дождалась, пока мужчина зайдет в комнату, поставит свой чемоданчик на комод и с ужасом уставился на черную дыру вместо зеркала (поменять его еще не успели).

– Ты снова в обморок упала? Твой телохранитель меня вызвал.

От упоминания о Дэми меня передернуло, а волна жара опустилась между ног и свела мышцы судорогой. Прочь из моей башки, мерзкий и косолапый! Я не стану больше тебя желать. И не мечтай. Поиграюсь – возможно, но спит с тобой пусть какая-нибудь шалава с Ист-Сайда.

– Со мной все в порядке,  – попыталась я ответить доку, но получилось совсем тихо, будто я фон на радио. Класс. Концерт накрывается медным тазом, спасибо тебе мишка.

– Давай, я посмотрю, что со связками, – доктор надел перчатки, вооружился зеркалом и инструментами так быстро, что я и не заметила. Рассеянная стала, будто из меня все соки выпили. Так и есть: у меня толком не хватало сил даже волноваться. Как я признаюсь отцу о том, что он станет дедушкой? Ладно, об этом я позже подумаю, сначала пусть он домой вернется. Наверное, в жизни так всегда: ценить человека начинаем тогда, когда неожиданно теряем его. Хоть он холодный, закрытый, требовательный, я все равно папу очень люблю, и не знаю, что буду делать одна. Пусть лучше он меня выгонит, но буду знать, что жив и здоров.

Закончив осмотр моего воспаленного горла, Маркус взял мобильный и кому-то быстро продиктовал, что нужно купить, а потом повернулся ко мне:

– Ева, сегодня никаких разговоров. Вообще никаких, если хочешь завтра петь.

Я приоткрыла рот, чтобы возмутиться, но резко выдохнула и кивнула. Он прав. Мне нужно отработать запланированные концерты и уйти со сцены достойно. Не хочу остаться тенью отца, отголоском славы, которую мне купили. Я ведь достойна своего места. Достойна! Но кому я пытаюсь это доказать, не знаю. Наверное себе. Или папе? Или всему миру?