Служебный роман

— Ведете меня к себе домой? — высказал предположение Платон. — Так, вдоль железной дороги, ближе?

— Вы что? — изумилась Вера. — Туда двадцать километров!

— Чтобы остаться с вами вдвоем, я пройду и тридцать! — расхрабрился Платон.

— Тогда потопали уж до Грибоедова, чего там!.. Вы сами оттуда?

— Да, родился на берегу реки Урал. Мы жили недалеко от парка с красивым названием «Тополя». Тополей почти не осталось, а название прежнее. А потом мать от отца ушла, мне тогда десять лет было…

— К другому ушла?

— Да… И мы в Москву перебрались. Отец у меня — его весь город знает. — Тут в голосе Платона явно зазвучала нежность. — Он детский доктор. Знаете, таких теперь нету, про таких Чехов писал. Через его стетоскоп прошли практически все жители. И те, которым под пятьдесят, и их дети, внуки… Ему в городе больше всех верят!

Пути делали крутой поворот в сторону. Вера, а вслед за нею и Платон тоже повернули в сторону. Здесь в тупике стояли пассажирские вагоны, много вагонов, самых разных.

— Понял, мы будем искать пустой вагон! — догадался Платон.

— Вы умный, но не совсем. Вагоны все заперты, чтобы шпана не лазила. Мы ищем мою двоюродную сестру, Зину, — помните, я говорила, что она проводница?

— Вера, вы мне ужасно нравитесь! — вдруг признался Платон.

Вера обернулась и внимательно посмотрела в глаза Платону, словно пытаясь понять серьезность его слов.

— Зину Минаеву не видала? — спросила Вера у проводницы, которая поднималась к себе в вагон.

— Вон там, у одиннадцатого!..

— Только вы со мной не идите, я с ней буду без вас шушукаться! — строго наказала Платону Вера…

Вера в купе стелила постель. Платон стоял рядом.

— Вот, — сказала Вера, — вам будет удобно, ну, вот и все. Вера выпрямилась, и ее лицо оказалось около лица Платона. Платон прижался к ней и поцеловал.

Потом Вера перевела дух, отступила на шаг и сказала:

— Все! Хватит! Это добром не кончится…

— Нет, не хватит!

— А я по купе не шляюсь!

— Я знаю.

Вера насторожилась:

— Ты на что намекаешь?

— Ни на что!

— Ты что имеешь в виду? — Вера повысила голос.

— Ничего не имею в виду!

— Может, ты имеешь в виду, что я бегала в купе к Андрею! Но у нас с ним там ничего не было!

— Я тебе верю!

— Я по глазам вижу, что не веришь!

— Да тут темно! — взмолился Платон.

— Правда. У нас там ничего не было.

— Да верю я тебе, честное слово!

— Ничему ты не веришь, у тебя на уме сейчас одно… И молчи! Ничего путного у нас с тобой не получится.

— Почему?

— Потому, что я — вокзальная официантка, а ты — пианист.

— Не говори глупостей…

— Ты говоришь это, потому что тебе другого сказать нечего.

— Какое имеет значение, у кого какая профессия!

— Ты еще толкни речь про всеобщее равенство!

— Ну, Вера, я вас очень, очень прошу. Пожалуйста, не уходите, — растерянно забормотал Платон. — Для меня это крайне важно.

— Я тебя привела в мягкий вагон, — нежно сказала Вера. — Чтобы ты отдохнул. Отдыхай, горемыка.

Вера перешла в соседнее купе и заперлась. Теперь они сидели, разделенные перегородкой.

— Как ты думаешь, — нарушила молчание Вера, — какой срок тебе могут дать?

— В лучшем случае — три года.

— Я приеду на суд, — вдруг заявила Вера, — и скажу им, что это не ты сделал…

Платон уже понимал, что Вера, с ее характером, действительно может приехать.

— Тебя никто не послушает.

— А я дам показания, что ты мне сам рассказал!

— А я отрекусь! Кому поверят — тебе или мне?

— Три года — это много.

— Много, — вздохнул Платон.

— Для меня это, впрочем, значения не имеет. Ты здесь больше все равно не появишься, — с горечью произнесла Вера.

— Вера, мы с тобой взрослые люди. Этот разговор через перегородку — противоестествен. Иди сюда.

— Нет, ни за что! — сказала Вера, но при этом почему-то поправила прическу.

— Тогда я иду к тебе! — Платон встал и решительно направился через умывальник к соседнему купе. Однако дверь оказалась запертой. Платон подергал ручку.

— Наглец! — сказала Вера, но агрессивности в ее тоне не было. — Хотя по твоему виду этого не скажешь.

Платон предложил компромисс:

— Давай встретимся на нейтральной территории.

Вера подошла к двери, ведущей в умывальник. На ней было зеркало, и Вера осмотрела себя.

— Это где? В умывальнике?

— Хотя бы в коридоре!

— Никогда, — сказала Вера, и рука ее отворила дверь, ведущую в коридор. Там ее уже ждал Платон.

— Вот и я точно такой же принципиальный, — вздохнул Платон и обнял Веру…

…Утром, когда Платон проснулся, то первым делом выскочил в коридор и заглянул в соседнее купе. Веры там не было.

Платон соскочил со ступенек вагона и побежал вдоль состава к зданию вокзала…

В утреннем ресторане было безлюдно. За служебным столом собрались официантки, буфетчицы, повариха, калькуляторша. Кто-то из женщин завтракал, кто-то вязал. Калькуляторша составляла меню, а Вера тихонько напевала песню:

Пусть в голове мелькает проседь —
Не поздно выбрать новый путь…
Не бойтесь все на карту бросить
И прожитое зачеркнуть…

Платон пересек ресторанный зал и подошел к служебному столу. Вера скользнула по нему загадочным взглядом и продолжала петь: